НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, после дебатов в Хьюстоне, штат Техас, Фред Босворт зашел в гостиничный номер Билла, чтобы вручить ему письмо. Меда посмотрела через плечо своего мужа и сказала:
— Это из Дурбана, Южная Африка. Распечатай его, Билл.
Билл развернул письмо и начал читать. Оно пришло от личной медсестры женщины по имени Флоренс Найтингейл Шерло, которая утверждала, что является родственницей знаменитой английской медсестры XIX века, Флоренс Найтингейл. Мисс Шерло умирала от рака и умоляла Билла прилететь в Дурбан, в Южную Африку, как можно скорее и помолиться за нее. Она была слишком слабой, чтобы прилететь в Америку. Раковая опухоль разрослась в ее желудке вокруг двенадцатиперстной кишки, и никакая пища не могла перевариваться. В течение многих месяцев медсестра ежедневно вводила ей внутривенное питание. Флоренс медленно чахла. Ее врачи полагали, что она умрет в ближайшее время. Ей нужно было чудо от Иисуса Христа.
Чтобы подчеркнуть свое безнадежное положение, мисс Шерло вложила в конверт свою фотографию. Меда открыла рот от ужаса, а Билл, полностью потрясенный, смотрел на фотографию молча. Никогда раньше за всю свою жизнь ему не приходилось видеть настолько истощенного человека. Руки ее были похожи на метловища, за исключением выпуклости в локтевом суставе. Билл мог без труда сосчитать ее ребра. Бедная женщина напоминала скелет, обтянутый кожей.
Помимо своего письма и фотографии Флоренс Найтингейл Шерло вложила в конверт билет на самолет. Билл посмотрел на билет, а затем вопросительно взглянул на своего администратора.
Фред Босворт прекрасно знал, о чем думал Билл.
— Брат Бранхам, тебе никак не удастся полететь в Южную Африку прямо сейчас. Через несколько дней ты должен быть в Бомонте; затем поедешь в Пенсаколу, штат Флорида; потом у тебя будет несколько собраний в Арканзасе, а после этого ты отправишься в Карлсбад, штат Нью-Мексико, — твое расписание поездок по Соединенным Штатам до отказа заполнено аж до апреля, когда ты полетишь в Европу. В мае, по возвращении из Скандинавии, у тебя будет свободное время, не входящее в это расписание. Вот тогда ты сможешь туда отправиться. — Судя по ее письму, — сказал Билл, еще раз взглянув на фотографию, — и по ее фотографии, к маю она, скорее всего, будет мертвой.
— Вполне возможно, — согласился Босворт. — Но Брат Бранхам, ты ведь все время получаешь письма от людей, которые при смерти. Ты не можешь совершать полеты и молиться за каждого умирающего человека, который присылает тебе авиабилет. Если бы ты так поступал, то ты проводил бы все свое время, занимаясь только этим. Ты должен быть водимым Духом.
— То-то и оно, — сказал Билл. — Дух говорит мне, что нечто важное заключается в этой женщине. Возможно, Господь призывает меня в Южную Африку.
На это Босворт ничего не ответил. Билл продолжал:
— Давайте, по крайней мере, помолимся сейчас за мисс Шерло.
Положив письмо и фотографию на пол, они встали на колени вокруг письма, и Билл стал молиться: “Небесный Отец, когда я увидел слова “Дурбан, Южная Африка” на этом письме, нечто затрепетало внутри меня. Желаешь ли Ты, чтобы я отправился в Дурбан проводить собрания? Отец, вот бедная, умирающая женщина, которая взирает на Тебя как на свою последнюю надежду в этой жизни. Я прошу Тебя исцелить Флоренс Найтингейл Шерло во Имя Твоего Сына, Иисуса. И Господь, если Ты исцелишь ее, я приму это как знак от Тебя, что мне следует начать исцелительную кампанию в Южной Африке”.
КОГДА В ФЕВРАЛЕ 1950 года Билл проповедовал во Флориде, миссис Риис позвонила ему по междугороднему телефону. Ее мужа, старого друга Билла, разбил паралич, и он лежал при смерти в больнице. Все, что Билл мог сделать — это помолиться за своего товарища по телефону, прося Бога смилостивиться над ним. На следующий день миссис Риис снова позвонила и сообщила хорошую новость, что ночью состояние ее мужа улучшилось. Врачи теперь, казалось, были уверены, что он выживет. Билл поблагодарил Господа за то, что Он позволил его другу жить.
В марте Билл проводил кампанию в Карлсбаде, штат Нью-Мексико. После одного из служений он увидел, как мистер Риис вышел из церкви. Билл пошел к нему, чтобы поздороваться, и был потрясен, увидев, насколько его друг постарел с тех пор, как он видел его в последний раз. Одна рука вяло свисала и не функционировала, а другой он двигал с неестественным трудом. Его жене и шоферу приходилось помогать ему идти.
— Брат Бранхам, — сказал он медленно и невнятно, — прошлым вечером моя молитвенная карточка была так близко. Ты назвал номера с 25 по 35, а у меня был номер 36. О- о, если бы я только мог попасть в ту молитвенную очередь!..
— Брат Риис, только лишь находясь в молитвенной очереди, ты не получил бы исцеление.
— Я знаю, Брат Бранхам. Однако мне хочется знать, что я сделал, чтобы заслужить такое. Если я сделал что-нибудь неправильно, Бог свидетель, что я сожалею об этом. Я рад, что остался в живых, но… почему же я должен так страдать всю оставшуюся жизнь?
— Что ж, мистер Риис, я не знаю, почему такое происходит. Во время служений я просто наугад выбираю исходный номер, чтобы предоставить каждому человеку одинаковую возможность. Если бы Бог предназначил, чтобы это было…
— Все в порядке, Брат Бранхам. В этом нет твоей вины. Я буду ездить за тобой и посещать твои собрания, продолжая делать попытки до тех пор, пока Бог не покажет мне, буду ли я когда-нибудь исцелен или нет.
Билл посмотрел на своего немощного друга, стоявшего на тротуаре. Он был одет в синий костюм и белую сорочку с красным галстуком.
Внезапно Билл увидел другого мистера Рииса, одетого в коричневый костюм и белую сорочку с коричневым галстуком. Стоял он под пальмой — бодрый и крепкий, подняв над головой обе руки и прославляя Бога.
Когда видение исчезло, Билл сказал:
— Брат Риис, ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: “Ты будешь здоровым человеком”. Я не знаю, где это произойдет, но я знаю, что это не здесь, потому что здесь нет пальм. В один прекрасный день ты будешь стоять возле пальмы, на тебе будет коричневый костюм и белая сорочка с коричневым галстуком. Ты увидишь меня, и тогда исцелишься. Произойдет ли это в этом году, на следующий год или через десять лет, я не знаю. Однако запомни, Брат Риис, это ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ.
6 АПРЕЛЯ 1950 ГОДА Уилльям Бранхам, Эрн Бакстер, Джек Моор, Гордон Линдсей и Говард Бранхам сели на самолет, направлявшийся в Лондон, столицу Англии. Неудивительно, что Билл отметил свой 41-й день рождения вполне подходящим для него способом — “расправив свои крылья” и “взмывая” в высоты всемирного служения. Когда их самолет приземлился в Лондоне, Билл изумился, увидев тысячи людей, ожидавших встречи с ним. На Британских островах у него не было запланировано никаких собраний; это была всего лишь остановка по пути в Финляндию, чтобы он мог помолиться за короля Англии Георга VI.
Когда Билл и сопровождавшие его с трудом проходили через теснившуюся толпу, Билл услышал, как его имя объявили по громкоговорителям аэропорта. Господин Бакстер выразил желание пойти и выяснить, что все это значило.
Минут через десять Эрн Бакстер вернулся еще с одним сюрпризом.
— Брат Бранхам, ты не поверишь этому, но та женщина из Южной Африки, Флоренс Найтингейл Шерло, каким-то образом узнала, что ты сегодня приземлишься здесь, поэтому она решила рискнуть и сделать последнюю решительную попытку, прилетев сюда, чтобы ты лично помолился за нее. Ее самолет приземлился всего лишь на несколько минут раньше нашего. Он находится там, и она все еще на его борту.
Эрн Бакстер указал на самолет, стоявший на другой стороне взлетно-посадочной полосы.
— Брат Бранхам, мисс Шерло хочет, чтобы ты тотчас же пришел и помолился за нее. Ей кажется, что она умирает прямо сейчас.
Билл стал неуверенно изучать обстановку. Между ним и самолетом Флоренс Шерло теснились тысячи людей. Обратившись к англиканскому епископу, одному из местных служителей, Билл предложил:
— Почему бы вам не отвезти мисс Шерло в свой дом? Я поеду в Букингемский дворец помолиться за короля, а позже приеду к вам домой и помолюсь за нее. Можете позвонить мне в гостиницу “Пиккадилли Хоутэл”, чтобы назначить для этого время.
— Но Брат Бранхам, — возразил епископ, — она, возможно, так долго не проживет.
— Что ж, но я ведь не могу прийти к ней отсюда. Вы сами можете понять, посмотрев на толпу.
Епископ кивнул головой в знак согласия.
— Что ж, пусть будет по-вашему, если это самое лучшее, что мы можем сделать. Вы правы; вам не удастся пройти к ее самолету через эту толпу.
Обязанности в тот день отняли у Билла больше времени, чем он предполагал. После того, как он помолился за короля в Букингемском дворце, местные служители отвезли его в дом-музей Джона Веслея, знаменитого евангелиста XVIII века, который был основоположником методистской церкви. Билл встал на колени и начал молиться в комнате, где тот великий Божий слуга некогда молился в пять часов утра каждый день, когда был дома. Затем он надел мантию Веслея, вошел в церковь и встал за его кафедру. Билл думал о том, как Джон Веслей проповедовал послание освящения, подчеркивая то, что люди должны были не только принимать Иисуса как своего Спасителя, но им также следовало жить святой жизнью. Размышлял он и о том, как Бог использовал Джона Веслея, чтобы воспламенить пробуждение, которое охватило всю Англию и перешло во многие другие регионы христианского мира. Невольно Билл задался вопросом: что же на страницах истории будет говориться о пробуждении, которое распространялось сейчас от его служения?..
Позже в тот день служитель, у которого гостил Билл, отвез его в Вестминстерское аббатство, где большая группа служителей ожидала встречи с ним. Они привезли его в гостиницу “Пиккадилли Хоутэл” только в два часа ночи.
На следующее утро весь город был окутан густым туманом. Билл и сопровождавши е его вызвали такси, чтобы добраться до дома епископа. Жил он в красивом пасторате, примыкавшем к огромной англиканской церкви. Епископ встретил их у двери и пов?л по винтовой лестнице на второй этаж, где находились его апартаменты.
От одного лишь взгляда на Флоренс Найтингейл Шерло Билл на несколько мгновений потерял дар речи. Она лежала на спине, и ее бока были подоткнуты белой простыней, что делало ее похожей на египетскую мумию. Ее щеки были впалыми, как чаши; глаза ввалились, а рот был так туго стянут, что Билл мог видеть через кожу очертания ее зубов. На вид бедная женщина весила около 25 килограммов. Билл вспомнил Джорджи Картер, которая также исхудала до 25 килограммов, прежде чем Господь исцелил ее от туберкулеза. Даже Джорджи не выглядела так ужасно, как Флоренс Найтингейл. Джорджи Картер была небольшой женщиной, а Флоренс Найтингейл Шерло была ростом около метра и восьмидесяти сантиметров.
Врач стоял возле двери. Билл вновь обрел дар речи и тихо спросил:
— Есть ли для нее какая-нибудь надежда?
Врач покачал головой.
— Никакого шанса. Она уже два месяца не ела твердой пищи. Теперь же она настолько исхудала, что вены в ее руках и ногах сжались, и мы не можем вводить питание с помощью иглы.
— О-о, это слишком плохо, — прошептал Билл. Подойдя к кровати, он сказал:
— Здравствуйте, мисс Шерло. Я — брат Бранхам.
Моргая, она открыла глаза, и губы ее зашевелились, но Билл не смог разобрать ее шепот. Медсестра наклонилась к ней, чтобы расслышать, и затем сказала:
— Брат Бранхам, она желает пожать вам руку.
Медсестра вынула из-под простыни руку пациентки и положила ее в руку Билла. Рука была холодной, как лед. Кожа на ней так плотно обтягивала кости, что Биллу показалось, что он держит за руку скелет.
— Брат Бранхам, — сказала медсестра, — Флоренс внимательно следила за вашим служением. Она так усиленно молилась и желала увидеться с вами, веруя, что если она всего лишь сможет оказаться возле вас, Иисус Христос исцелит ее. Но я боюсь, что она, наконец, потеряла всякую надежду. Я полагаю, что она умрет прямо сейчас, Брат Бранхам, потому что ей хотелось увидеть вас перед своей смертью.
Когда отодвинули простыни, Билл почувствовал очередной прилив сострадания вперемешку с тошнотой. Руки и ноги женщины, которые были не толще костей, были испещрены темно-синими линиями ее сжатых вен. Ее груди и живот впали, а ребра выделялись с полнейшей отчетливостью. Кожа стянулась и срослась с круглым тазобедренным суставом. Больная была похожа на живой скелет.
Флоренс вновь зашевелила губами. Медсестра низко наклонилась, чтобы расслышать звуки, и затем повторила слова пациентки:
— Скажите Брату Бранхаму, чтобы он попросил Бога позволить мне умереть.
Биллу показалось, что его сердце разорвалось надвое.
— Давайте помолимся, — сказал он.
Гордон Линдсей, Эрн Бакстер, Джек Моор, три английских служителя, две медсестры и врач — все собрались вокруг кровати Флоренс Шерло. Билл стал произносить Молитву Господню: “Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твое…” Во время молитвы прилетел голубь и сел на подоконник открытого окна, как раз позади Билла, чуть выше его головы. Голубок беспокойно расхаживал, воркуя: “Вр-р-р, вр-р-р, вр-р-р!” Закончив Господню Молитву, Билл продолжал: “Всемогущий Бог, я молю, чтобы твое благословение пребывало на этой бедной умирающей женщине. Я не могу просить у Тебя об ее смерти; ведь она так сильно молилась за свою жизнь. Пожалуйста, смилуйся над ней, Отец. Я прошу об этом во Имя Твоего Сына, Иисуса. Аминь”.
Голубь улетел. Когда Билл открыл глаза, он увидел, что служители не молились, а наблюдали за этой птицей.
— Вы заметили того голубя? — спросил один из них.
Открыв рот, чтобы сказать: “Да, заметил”, Билл изумился, услышав, как сам же вместо этого провозгласил: — ТАК ГОВОРИТ ГОСПОДЬ: “Эта женщина не умрет, а будет жить!”
У всех, находившихся в комнате, на лицах появилось удивление. Это казалось абсолютно невозможным.
— Брат Бранхам, ты уверен? — спросил Эрн Бакстер.
— У меня было на уме говорить совсем другое, — ответил Билл. — Это проговорил не я, а Он, поэтому это осуществится. И когда это исполнится, это будет знаком, что мне надлежит отправиться в Дурбан, в Южную Африку.
