ХОТЯ УИЛЛЬЯМ БРАНХАМ являлся сейчас пастором своего собрания и проповедовал каждое воскресное утро в старом Масонском Холле в Джефферсонвилле, всё лето 1933 года он продолжал посещать служения в Миссионерской Баптистской Церкви, которые проводились по вечерам в воскресенье и среду. Конечно, для него это было больше предлогом повидаться со своей подругой, Хоуп Брумбах, нежели послушать проповеди доктора Дэвиса. Но поскольку вскоре будет построена его собственная церковь, это изменит весь ход дела, потому что в середине недели он будет проводить свои служения. Как же тогда сможет он повидаться со своей подругой? В присутствии женского пола Билл всегда чувствовал себя робко и неуверенно. Одна лишь мысль о том, что он лишится своего избитого повода встречаться с Хоуп, повергла его в бездну волнения и беспокойства.
Билл лелеял каждую минуту, которую он проводил в общении с Хоуп. Когда она улыбалась — он улыбался, когда она смеялась — он тоже смеялся. Она удерживала его какими- то волшебными чарами, которых он не понимал, но, тем не менее, ему это нравилось. Хоуп для него казалась воплощением всего хорошего и красивого в мире: воздуха и дождя, лета и цветов, нежности и всего желанного… Чем больше находился он рядом с ней, тем больше хотелось ему быть возле неё. Что же произошло бы с их отношениями, лишись он повода встречаться с ней каждую среду вечером? Порвала бы она тогда дружбу с ним? Билл содрогнулся, представив себе такое. А что, если бы она нашла себе другого возлюбленного? От одной лишь мысли об этом у Билла дух захватывало. Не мог он рисковать лишиться Хоуп. Как же он сможет тогда жить? Нет уж, ему следует придумать другую основательную причину, чтобы видеться с ней почаще. Однажды, когда размышления об этой проблеме вновь роились в голове Билла, его вдруг осенила мысль, что лучшим способом проводить как можно больше времени с Хоуп было побудить её сменить фамилию Брумбах на Бранхам.
В то самое мгновение, когда Билл решил сделать Хоуп предложение выйти за него замуж, он начал терзаться сомнениями, посмотрев на всё это с другой точки зрения. Её отец зарабатывал 500 долларов в месяц, являясь руководителем профсоюза, местного Пенсильванского Железнодорожного Товарищества, в то время как он получал всего лишь 20 центов в час, работая в компании коммунального обслуживания. На этот скудный заработок помогал он содержать свою мать, отца, семерых братьев и сестру. Как же он смог бы содержать жену? Любовь и преданность — это всё, что он мог ей предложить. Да и кто он был такой, чтобы взять Хоуп из её уютного дома и подвергнуть её страдальческой жизни в нищете? Она заслуживала несравненно большего, чем это. После ужасных мучений в душе и разуме Билл пришёл к заключению, что он не в состоянии попросить Хоуп выйти за него замуж. Он слишком сильно любил её, поэтому не желал разбить ей жизнь.
Однако это решение не положило конец его страданию — оно просто-напросто поставило Билла в другое затруднительное положение. Если он вовсе не собирался сделать Хоуп предложение вступить с ним в брак, тогда как он смог бы объяснить своё времяпрепровождение с ней? Не лучше ли было бы ей, если бы он вообще порвал с ней отношения? Чем скорее прекратит он встречаться с ней, тем быстрее она сможет найти кого- нибудь другого — какого-нибудь мужчину, который сможет обеспечить ей хорошую жизнь. Да, это будет правильным поступком, и именно так он должен поступить. Но…
Как Билл ни старался размышлять, что это в интересах самой Хоуп, и что ей будет лучше, если они расстанутся, он не мог заставить себя это сделать. Заново взвесил он своё финансовое положение и возможности. Некоторые из его братьев сейчас повзрослели и также помогали матери оплачивать семейные счета. Это был огромный плюс. А остальные братья не многим отставали от них: через пару лет они будут оказывать помощь со своей стороны — ещё один плюс. Возможно, Биллу удалось бы постепенно уменьшать свою поддержку, не причиняя этим дополнительных трудностей своей матери. Затем, если он будет усиленно работать, он сможет как-никак обеспечить для Хоуп приличную жизнь. Когда он рассматривал эту возможность со всех точек зрения, его воодушевление возрастало. Да, казалось, что в финансовом плане он мог бы с этим справиться. Следует ли ему так поступить? Да, да, он обязательно это сделает! Он попросит Хоуп Брумбах стать его женой!
Но решить сделать ей предложение и действительно сделать его — две разные вещи. Август уже переходил в сентябрь, а Билл по-прежнему собирал всё своё мужество, чтобы задать Хоуп этот решающий вопрос. Вглядывался он, бывало, в её тёмные глаза и сияющую улыбку и размышлял: “О-о, мы были бы так счастливы вместе!” Однако, каждый раз, когда он поднимал этот вопрос, у него пересыхало во рту, и к горлу подкатывал комок, так что он едва мог глотать слюну, не говоря уж о способности сформулировать внятное предложение. Каждый вечер, проводя время с Хоуп, Билл вновь пытался, но никак не мог выдавить из себя и слова. “Сегодня я сделаю это! — говорил он себе. — Не пройдут и десять минут на моих часах, как я попрошу её”. Но только никакого толку из этого не выходило: время продолжало идти своим чередом, а он так и не осмеливался сделать ей предложение.
Часами напролёт мучился Билл из-за своей проблемы. Иногда, работая в канаве, он останавливался для передышки, опирался подбородком на рукоятку лопаты и просто впивался глазами в горизонт, а мозг его тем временем рыхлил и копал плодородную почву его разума в поисках ответа на этот вопрос. Как же он вообще собирался жениться на ней, если он не мог осмелиться сказать ей об этом? Некоторое время его забавляла мысль попросить своего друга, Джорджа ДеАрка, чтобы он сделал ей предложение от его лица. Но это показалось неправильным. На таких условиях Хоуп могла бы даже отвергнуть его. Тогда как же ему найти выход из этого положения? Как?! Вдруг его осенила прекрасная мысль. Вот, как раз то, что надо! Он напишет ей письмо.
В тот воскресный вечер Билл допоздна возился с бумагой и ручкой, обливался потом и тщательно продумывал каждое предложение, сочиняя текст письма и затем переделывая его, пока не выразил на том двухмерном листке бумаги все свои чувства, насколько позволяли ему способности. После такого “геркулесовского подвига” первое, что пришло ему на мысли — это вручить письмо Хоуп собственноручно. Затем подумал он о том, как она молча будет читать это письмо, а он, тем временем, будет стоять возле неё, топчась на месте, кусая губы и так сильно нервничая, что сможет запросто упасть в обморок. Нет, так дело не пойдёт. Он решил выслать письмо. Если он вышлет его в понедельник, Хоуп получит его во вторник и тогда сможет дать ему ответ в среду вечером, когда он будет подвозить её в церковь. В тот момент это показалось Билли блестящим планом.
В понедельник утром Билл облизнул марку, приклеил её на конверт и по пути на работу опустил письмо в почтовый ящик. Позже, когда он копал канаву, его поразила ужасающая мысль: “А что, если мать Хоуп перехватит письмо?” Крупные капли пота выступили на лбу у Билла, и подкосились ноги, так что ему пришлось опереться о стенку канавы, чтобы не упасть. “Если её мать прочитает это письмо — мне конец”, — подумал он.
С отцом Хоуп, Чарли Брумбахом, Билли был в хороших отношениях, а вот с её матерью дела у него обстояли совсем иначе. Чопорная и жеманная, миссис Брумбах гордилась своим высоким положением в обществе. Жила она в красивом доме, одевалась в дорогую одежду, посещала большую формальную церковь и принадлежала ко многим влиятельным организациям. Билла Бранхама она считала простым деревенщиной, — конечно, не достаточно элегантным, чтобы жениться на её дочери. К тому же, не ожидала она ничего хорошего и от его “узколобых” религиозных убеждений. Увидь миссис Брумбах это письмо, она бы, скорее всего, яростно возразила. Могла бы она дойти и до того, что заставила бы Хоуп порвать с ним отношения. От этой мысли холодная дрожь пробежала у Билли по спине.
В среду вечером Билли припарковался позади блестящей новой машины Брумбахов модели “Бьюик”63. Дверцу своего расшатанного “Форда” он оставил открытой, на тот случай, если миссис Брумбах прочитала его письмо и ему придётся убираться оттуда впопыхах.
— Привет, Билли. Пожалуйста, заходи, — ответила Хоуп на его стук в дверь.
“О, нет, — подумал Билл. — Ты отведёшь меня туда, где сидит твоя мать, и закроешь за мной дверь. Тогда я попаду в ужасную переделку”.
— Спасибо, Хоуп, но у вас тут немного жарко. Я просто подожду здесь на веранде, пока ты не будешь готова, — сказал Билл и слегка улыбнулся.
— Ну же, заходи. Мама и папа хотят повидаться с тобой.
“Ой-ой-ой! Теперь уж я точно пропал”, — подумал Билл. Нервничая, зашёл он в дом, снял шляпу и встал у двери, чтобы быть наготове к молниеносному побегу.
— Проходи в кухню, там мама с папой сидят. Я буду готова идти в церковь через пару минут, — сказала Хоуп.
Билл подошёл к двери в кухню. Родители Хоуп сидели за кухонным столом.
— Здравствуйте, мистер Брумбах. Здравствуйте, миссис Брумбах.
— Здравствуй, Билли. Пожалуйста, заходи и выпей стакан чая со льдом, — сказал Чарли Брумбах с присущим ему гостеприимством.
— Нет, спасибо. Я не хочу пить.
— Что ж, тогда всё равно проходи сюда и садись.
“Заговор”, похоже, усугублялся, а сердце Билли колотилось всё сильнее и сильнее.
— Нет, спасибо. Если вы не возражаете, я постою здесь. Безусловно, на дворе стоит прекрасная погода.
— Да, погода просто замечательная, — подтвердила миссис Брумбах.
Втроём они разговаривали о погоде и о различных событиях, пока Хоуп не спустилась вниз. На душе Биллу стало легче только тогда, когда он оказался с Хоуп на веранде, а входная дверь была плотно закрыта за ними.
— Билли, сегодня такой восхитительный вечер! Давай пройдёмся к церкви.
У Билла снова пробежал по спине мороз, и его объял страх. Он подумал: “Вот и всё. Она собирается сказать мне, что между нами всё кончено. Лучше мне сейчас вдоволь на неё насмотреться, потому что, может быть, я нахожусь рядом с ней в последний раз”.
Однако по пути в церковь о письме Хоуп ничего не упомянула. Это заставило Билла терзаться в водовороте волнения на протяжении всего служения, поэтому он не слышал, о чём проповедовал доктор Дэвис. Вместо этого он всё время украдкой посматривал на Хоуп и думал о том, как ему ужасно не хотелось лишиться её. Она была такой благопристойной девушкой. В этот же вечер она выглядела как никогда лучезарной. Билл надеялся, что она достанется кому- нибудь, кто будет хорошо к ней относиться. Она заслуживала самого лучшего в жизни.
К тому времени, когда Билл и Хоуп вышли из церкви и направлялись к дому, уже стемнело. Серповидный месяц, как уличный фонарь, сиял на небе в полном блеске. Каждый раз, когда они выходили из-под тени деревьев, при ярком лунном свете чёрные глаза и волосы Хоуп подчёркивали белизну её нежных щёк. Билл внутренне содрогнулся, наполняясь любовью и сильным воодушевлением.
— Ну, Билли, как тебе понравилось служение этим вечером? — непринуждённо спросила Хоуп.
— О-о, по-моему, оно было отличным.
Билл почувствовал, будто его нижняя челюсть одеревенела: она казалась такой жёсткой и бесполезной. Он наблюдал за лицом Хоуп, пытаясь заметить на нём хмурый взгляд или какой-нибудь другой намёк, который мог бы его предупредить о наступлении того ужасного момента. При каждом движении её губ, когда она начинала говорить, Билли был уверен, что пришёл конец. Но вместо этого из уст её вылетало очередное весёлое и беззаботное высказывание, словно на уме у неё были мысли об одних лишь радостях и усладах золотой осени.
Поскольку они уже приближались к её дому, а она не сказала и слова о письме, Билл начал подозревать, что она вообще его не получила. Возможно, оно застряло в почтовом ящике или затерялось на почте. Что-то, должно быть, произошло с ним. Если бы Хоуп прочитала письмо, то, несомненно, к этому времени упомянула бы об этом. Билл вновь успокоился, и у него развязался язык. Он взял Хоуп за руку; на душе ему стало легко и отрадно.
Теперь они находились почти у самого дома. Во время обычной паузы в разговоре Хоуп сказала:
— Билли, я получила твоё письмо.
Мурашки пробежали у Билла по спине, а к горлу подкатил комок, затрудняя дыхание. С усилием проглотил он слюну и как-то смог в ответ прохрипеть:
— Получила?
— Ага, — сказала Хоуп и продолжала идти.
Напряжение для Билла стало невыносимым. Он подумал: “О женщина, ну скажи мне хоть что-нибудь, а то я упаду в обморок!” Но Хоуп, похоже, была довольна тем, что слова её зависли в воздухе без последующих комментариев. “Тогда у меня найдётся, что сказать, потому что мы в нескольких шагах от её дома”, — снова подумал Билл. Он собрал всё своё мужество и спросил:
— Ты его прочитала?
— Ага, — ответила она, не добавив и словечка.
Билл ощущал, будто сходит с ума от такой неизвестности.
— Оно тебе понравилось?
— О, оно было замечательным, — сказала Хоуп, слегка искривив губы в шутливой улыбке.
Билл почувствовал прилив адреналина. Он остановился и повернулся к ней лицом.
— Хоуп...
— Билл, я желаю выйти за тебя замуж, — сказала она. — Я тебя люблю.
На следующий день Билл поехал с Хоуп в ювелирный магазин в центре города. Он заплатил 8 долларов за комплект обручальных колец. Чтобы обручальное кольцо случайно не потерялось, он прикрепил его булавкой к карману брюк. Затем он нежно взял своей мозолистой рукой изящный палец Хоуп и стал было надевать на него кольцо в честь их помолвки.
Хоуп остановила его.
— Билли, будет как-то по-джентельменски, если ты, прежде всего, попросишь разрешения у папы и мамы. Как ты думаешь?
Билл ощутил, что сердце его замерло от волнения. “О-о, ну вот, опять начинается”, — подумал он. Его пугало то, что если миссис Брумбах сильно воспротивится их браку, Хоуп может покинуть его. Медленно и неохотно он выдавил из себя:
— Да, полагаю, что так.
Затем мысль мелькнула у него в голове:
— Послушай, Хоуп, когда мы поженимся, мы ведь всё будем делать пополам, не так ли?
— Верно. Я буду выполнять мои обязанности.
— А я свои. Как ты смотришь на то, если мы начнём это прямо сейчас: ты попросишь разрешения у своей мамы, а я у твоего папы?
— Для меня это звучит неплохо, — сказала Хоуп, пожав плечами.
— Возможно, во-первых, мне следует попросить разрешения у твоего отца, — проницательно предложил Билл. Ему хотелось получить согласие Чарли до того, как миссис Брумбах станет что-либо известно об этом. Для Билла это казалось самым лучшим шансом.
— Ты скоро его попросишь?
— В воскресенье вечером.
Вечером в следующее воскресенье, после того, как Билл привёз Хоуп из церкви домой, они вдвоём сидели на полу в гостиной, слушая пластинки на граммофоне “Виктрола”. Чарли Брумбах сидел за своим рабочим столом и печатал; миссис Брумбах сидела в роскошном кресле Морриса и вязала крючком. Хмурясь, Хоуп движением головы и взглядом побуждала Билла пойти к её отцу. Билл покачал головой и показал глазами в сторону её матери. Не мог он сейчас просить разрешения у её отца, когда её мать сидела вместе с ними в гостиной. Это было равносильно тому, чтобы просить разрешения у них обоих. Её мать могла бы поднять скандал, и Биллу пришлось бы вернуться домой несолоно хлебавши.
Билли встал.
— Уже 9:30. Думаю, мне пора идти.
Хоуп проводила его до двери, держась за его руку. Он пожелал всем “спокойной ночи” и собрался было уходить, но она вцепилась в его руку и не отпускала его.
— Ты не собираешься спрашивать его? — прошептала она.
— Я не могу с ним разговаривать в присутствии твоей матери.
— Тогда я вернусь обратно, а ты позови его на улицу.
Для Билла такое положение показалось щекотливым, но лучшего он ничего придумать не мог.
— Ладно.
Хоуп вернулась в гостиную.
Билл откашлялся и сказал:
— Мистер Брумбах, могу я с вами минутку поговорить?
Чарли перестал печатать и повернулся в своём кресле.
— Конечно, Билл, что тебе угодно?
— Может, выйдем на веранду?
Миссис Брумбах отвлеклась от своего вязания и с любопытством подняла брови.
— Давай выйдем, — сказал Чарли и проводил Билла на веранду, закрыв за собой дверь.
Билл вперил взор в луну, сиявшую над самыми верхушками деревьев.
— Прекрасный вечер, не так ли?
— Это точно, — согласился Чарли.
— В последнее время очень тепло.
— Да, безусловно.
Билл запинался, подбирая нужные слова.
— Знаете...гм...я...мне хотелось бы узнать...
— Можешь забирать её, Билл.
Билли тут же на душе стало легче. Ему хотелось обнять мистера Брумбаха, но он ограничился рукопожатием.
— Чарли, вы знаете, что я бедный. Я не смогу создать ей таких хороших условий, как вы. Я зарабатываю только 20 центов в час. Но, Чарли, ей не удалось найти никого, кто любил бы её сильнее меня. Я буду работать, стирая руки до крови, чтобы обеспечить ей жизнь. Я буду предан ей и буду делать всё, что в моих силах, чтобы сделать её счастливой.
Чарли положил свою большую руку на плечо Билла.
— Билли, я знаю, что ты любишь её, а она любит тебя; и я лучше отдам её тебе на таких условиях, чем кому-то другому, кто плохо обращался бы с ней, не важно, сколько бы денег у него ни было. Дело не в том, сколько у тебя в жизни имущества, а в том, насколько ты доволен тем, что у тебя есть.
— Благодарю вас, Чарли. Я буду это помнить.
Билл так и не поинтересовался у Хоуп, что сказала её мать, когда она просила у неё разрешения. Для него было достаточно знать, что миссис Брумбах не будет стоять им поперёк дороги. Свадьба была назначена на июнь следующего года.
