(И. Д. ХIV, 4)
Помпей, взяв Иерусалим и храм, входит в Святая Святых. (133 до раз­рушения храма).— Дальнейшие его действия в Иудее.

1. Раздраженный Помпей приказал взять под стражу Аристовула и, приблизившись к городу, стал высматривать удобное место для напа­дения. Он нашел, что городские стены сами по себе настолько крепки, что штурмовать их будет чрезвычайно трудно, что эти стены окружены еще страшным рвом, а площадь храма, находящаяся по ту сторону рва, снабжена такими сильными укреплениями, которые и после взятия города могут служить убежищем для осажденных.

2. Так размышляя, Помпей долгое время оставался в нерешительности; а между тем среди жителей города вспыхнул раздор: партия Аристо­вула требовала вооруженного сопротивления и освобождения царя; сторон­ники же Гиркана склонялись к тому, чтобы открыть ворота пред Помпеем. Страх пред находящимся на виду хорошо организованным римским войском все больше и больше увеличивал число  сторонников последнего мнения. Наконец приверженцы Аристовула, увидев себя в меньшинстве, отступили к храму, уничтожили мост, служивший сообщением между последним и городом, и стали готовиться к отчаянному сопротивлению. Остальные же приняли в город римлян и предоставили в их распоряжение царский дворец. Тогда Помпей отрядил туда войско под предводительством Пизона. Последний занял весь город и так как ему не удалось переманить ни одного из укрывшихся в храме, то он начал приспособлять все кругом к атаке; приверженцы Гиркана усердно помогали ему в этом деле и словом, и делом.

3. Сам Помпей, расположившись на северной стороне, велел за­полнить овраг и все углубление долины, для чего солдаты собирали раз­ные материалы. Уравнивание этого места, не говоря уже о значительной его глубине, встречало чрезвычайный затруднения со стороны осажденных иудеев, которые всеми средствами и силами мешали успешному ходу работы. И все усилия римлян остались бы тщетными, если б Помпей не восполь­зовался субботним днем, когда евреи, в силу своих религиозных запретов, удерживаются от всякой работы. В этот-то день Помпей приказал возвысить насыпь, запретив вместе с тем солдатам вступать в схватку с иудеями, так как для личной обороны они могут сопро­тивляться и в субботу. Когда ложбина была таким образом заполнена, он построил высокие башни, поставил на них привезенные из Тира машины, которые и привел в действие; в то же время солдаты метали камни, отбивая со стены ее защитников, которые всеми силами мешали римлянам в их разрушительной работе. Больше всего устояли воздви­гнутые здесь башни, отличавшиеся громадностью и изящной отделкой.

4. Сколько ни терпели римляне при этой осаде, они все-таки должны были удивляться стойкости иудеев вообще и в особенности тому, что они под самым жестоким градом камней и стрел не упускали ни одного малейшего обряда их богослужения: точно глубокий мир царил вокруг них—совершались со всей пунктуальностью ежедневный жертвоприноше­ния, омовения и вообще весь порядок богослужения. Даже после взятия храма, когда кровь их лилась ежедневно вокруг алтаря, они не пере­ставали совершать обычное богослужение. На третий месяц осады, после того, как римляне с большим трудом разрушили одну из башен, они проникли в храмовой двор. Первый, который отважился перескочить через стену, был Фауст Корнелий, сын Суллы; за ним последовали два предводителя, Фурий и Фабий,—каждый со своим отрядом; они оце­пили иудеев со всех сторон и убивали одних после краткого сопро­тивления, других на пути бегства в храм.

5. Здесь то многие священники, в виду неприятелей, устремившихся на них с обнаженными мечами, неустрашимо оставались на своих постах, продолжая свое служение; они совершали жертвоприношения с возлиянием и курением, думая только о своих богослужебных обязанностях и ни­сколько не заботясь о своем личном спасении[47].

Большая часть была умерщвлена противниками из их же соплеменников. Многие находили смерть в глубоких ущельях, куда они броса­лись со стены, иные, приведенные с отчаяния в бешенство, подожгли постройки, примыкавшие к стенам, и вместе с ними погибли в пла­мени. Двенадцать тысяч иудеев погибло тогда; римляне имели весьма немного мертвых, но больше раненных.

6. Ничто, однако, так глубоко не сокрушало народ в тогдашнем его несчастье, как то, что незримая до тех пор Святая Святых была открыта чужеземцами. Помпей, в сопровождении своей свиты, вошел в то помещение храма, куда доступ был дозволен одному лишь первосвя­щеннику, и осмотрел все его содержимое: подсвечник с лампадами, столь, жертвенные чаши и кадильную посуду — все из чистого золота, — массу сложенного фимиама и храмовой клад, состоявший из 2000 талантов[48]. Однако он не коснулся ни тех, ни других драгоценных вещей. Более того: на следующий же день после штурма он дозволил очистить храм и возобновить обычное жертвоприношение. Гиркана он утвердил в долж­ности первосвященника, так как во время осады он показал себя чрезвычайно преданным, а главное потому, что умел удержать сельское население, поднявшееся на помощь Аристовулу. Точно также он, как подобает доброму полководцу, старался успокоить народ больше милостью, чем строгостью. В числе военнопленников находился также тесть Ари­стовула, который вместе с тем был и его дядей[49]. Главных зачинщиков войны он казнил топором; Фауста и других бойцов, храбро боровшихся вместе с ним, он наградил блестящими подарками. На Иудею и Иерусалим он наложил дань.

7. Все города, которые иудеи завоевали в Келесирии, он отнял назад, поставив их в зависимость от тогдашнего римского легата; иудейское же царство он ограничил его собственными границами. В угоду одному своему вольноотпущеннику, Димитрию, родом из Гадары (4,2) он вновь обстроил этот город, раньше разрушенный иудеями. Кроме того он освободил от их владычества все те города внутри страны, кото­рые не были ими разрушены, а именно: Иппон[50], Скифополис (2,7), Пеллу (4,8), Самарию (2,7), Мариссу (2,6) вместе с Азотом[51], Иамнией (2,2) и Арефузой, равно как и приморские города: Газу (4,2) Иоппию, Дору (2,2) и Стратонову Башню, которая впоследствии была с необыкновенным великолепием перестроена царем Иродом и названа им Кесареей (21,5). Все эти города он возвратил коренным жителям и присоединил их к Сирийскому наместничеству. Поручив Скавру начальство, как над этими городами, так и над Иудеей и всей страной между Египтом и Евфратом, оставив ему также два легиона, Помпей сам поспешно от­правился чрез Киликию в Рим, куда, в качестве пленных, повел Аристовула со всем его семейством, состоявшим из двух дочерей и двух сыновей. Один из последних, Александр, бежал в дороге, младший же, Антигон, и его сестры доставлены были в Рим[52].

[47] В подтверждение этого факта, Иосиф ссылается на греческих писате­лей, Страбона из Каппадокии и Николая из Дамаска, а также римского исто­рика, Ливия (И. Д. ХIV, 4, 3).

[48] Около трех миллионов рублей серебром.

[49]Авсалом, сын Гиркана I.

[50] 5 верст от Тивериады, по ту сторону Иордана.

[51] Библейский Асдод, бывший филистимский город.

[52] В этом Иерусалимском несчастьи, говорит Иосиф в I. Д. (XIV, 4, 6), виновата только борьба между Гирканом и Аристовулом: Из-за них мы потеряли нашу свободу, сделались римскими подданными и должны были возвратить сирийцам страну, завоеванную нами силой оружия; не говоря уже о том, что римляне в короткое время взимали с нас свыше 10000 талантов (около 15 000 000 руб. сереб.) и что царское достоинство, остававшееся до сих пор в роде каганов, перешло к людям самого низшего проис­хождения.