Мы уже увидели, что подъём спиритизма, то есть возвращение к сообщению с бесами и чудесным делам древних времён, вскоре привёл к возрождению оккультизма, или языческой философии. Следовательно, эти системы, хотя они и не сходятся по одному или двум незначительным положениям, не имеют серьёзных противоречий. Это лишь различные аспекты одной и той же веры, и они будут существовать бок о бок, как они существовали в старом языческом мире: теософия была вероисповеданием образованных и интеллектуальных, а спиритизм влиял на народные массы.
Но теософия отождествляет свои учения с теми Тайнами, которые присущи всем великим мировым религиям под различными видами и с различными уровнями успеха, и считает себя частью этой системы. Мотивы, заставляющие князя воздуха возродить эту систему в странах, где триста лет проповедуется имя Господа Иисуса, достаточно очевидны. Час его краткого триумфа близок; он начинает привлекать людей в свою конфедерацию учениями нефилимов, имевшими успех в допотопные времена и в Вавилоне; он организует свои силы с намерением поднять вселенское восстание против Бога и против Его Христа. Поэтому в самом сердце христианского мира он начнёт процесс, которые соединит воедино великие религии, чтобы их совместными усилиями задавить и разрушить одно непримиримое сообщество — церковь Господа Иисуса. Поэтому мы видим, что и спиритисты, и теософы, и даже агностики протягивают руку буддизму и оказывают ему такой почёт в нашей собственной стране, что мы не можем не сказать несколько слов о его происхождении и доктрине…
И если они протянут правую руку буддизму, левая в то же время будет протянута исламу, как мы видим в отрывке из главы 13. Следующие слова из предисловия к книге Е. Арнольда «Жемчужины веры» также иллюстрируют широко распространённое чувство на эту тему:
«Тем самым чудесный и одарённый учитель, Мухаммед, создал обширную империю новой веры и новую цивилизацию и приготовил шестую часть человечества для развития и примирения, которые принесут поздние времена. С исламом необходимо дружить; его нельзя презрительно отвергать или искоренять. Ему принадлежит задача обучать мир и другие религии, и он внесёт свой вклад в далёкое божественное событие, к которому движется всё творение».
Примечание 1: В Быт. 6:4 (см. главу 8) о них говорится, что они обитали на земле после потопа, а также до него.
Примечание 2: Дата этой иммиграции неизвестна; скорее всего, это произошло около 2000 года до Р. Х.
Когда сговор взбунтовавшихся сыновей Ноя был разрушен смешением языков, по-видимому, предки арийских народов покинули долину Сеннаар группой и двинулись на восток. Скорее всего, они говорили на общем языке и, несомненно, понесли с собой религию и философию, переданную им от допотопных времён Хамом или раскрытую самими нефилимами непосредственно перед потопом1. Возможно, они прошли всю Азию, пока не достигли Бактрии, и во время своего путешествия в ту страну — насколько мы можем судить на основании исследований корней, общих для всех арийских языков, — достигли большого развития цивилизации. Затем, возможно, из-за растущей численности или по другим причинам, они разделились на несколько племён, некоторые из которых начали двигаться на запад, переходя от одного места к другому, пока не поселились в Европе и не стали известны нам как греки, римляне, тевтонцы и славяне; другие перешли на плато Ирана; третьи в большом количестве собрались в долине Инда и устроили себе дом посреди семи рек2. Однако на последних постоянно давили племена сзади, поэтому в итоге они начали переходить границы Пенджаба и двигаться вперёд, изгоняя перед собой дравидов и коларийцев в земли Ганга, где они образовали великое царство Магадха.
Примечание 3: Слово «вайшьи» изначально означало «соплеменник» или «сотоварищ» и относилось ко всем арийцам, чтобы отличить их как правящий народ от подчинённых аборигенов. Однако со временем оно превратилось в особое название третьей касты.
За этим последовал период относительного мира, во время которого новые обитатели осели на земле и посвятили себя тихим устремлениям. В результате обстоятельств скоро они разделились на три различных класса, или касты. Военная аристократия, или кшатрии, в конце длительной войны естественным образом считались первым чином; за ними шли брахманы, или учёные и священники. И наконец, были земледельцы и крестьяне, которые возделывали почву и не выходили на войну за исключением крайних случаев; их назвали вайшьи3, и они образовали третью касту. Но в дополнение к самим арийским иммигрантам существовало также население туранцев, которым пришлось жить под гнётом завоевателей как низшему сословию и рабам; они под именем шудры составили четвёртую касту. Эта четвёртая каста полностью исключена из всех вопросов религии и не признаётся ни в Авесте, законе Восточного Ирана, ни в законе Ганга.
Несколько столетий кшатрии сохраняли своё превосходство, но в конце концов путём хитрости и компромиссов брахманам удалось получить себе статус первой касты, и с этого времени они использовали каждую возможность, чтобы укрепить и продлить институт каст. Отсюда вытекают строгие законы, запрещающие смешанные браки и непреклонно удерживающие человека в той касте, в которой он родился; при этом для сдерживания недовольства брахманы умело пользовались доктриной о переселении душ. Они утверждали, что каждому на пути к совершенству необходимо пройти последовательно через все касты, поэтому в последующих жизнях образцовый шудра становится вайшья, вайшья — кшатрия и так далее.
Спиритисты предполагают, что силы, которым они помогают в действии, предпримут подобную предосторожность, если они хотят сохранить мир от анархии. Поэтому умы некоторых из них неизбежно обращаются к буддизму, как показывает следующий примечательный отрывок:
«То, что песчинка нашей болезненной веры чахнет и умирает во враждебном интеллектуальном окружении, — это самое большое разочарование, с которым может столкнуться любой честный разум. Похоже, мы приближаемся ко времени, когда «организованное лицемерие» наших церквей будет подобно вопиющему скандалу для человеческого интеллекта подобно тому, во что превратилось монашество три с половиной столетия назад. И когда это произойдёт, это будет переворотом, который приведёт к движению в разных направлениях. Позитивное неверие, явно переходящее от интеллектуальной аристократии к широким массам, практически наверняка отреагирует деструктивной силой на политическое и общественное устроение. Оно не может не предложить исправление неравенства в мире для тех, кто потерял призрачную надежду получить компенсацию в будущем. Многие пытливые умы с беспокойством взирали на эту перспективу, не видя, откуда может прийти восстановление религиозной веры на постоянном основании. А возможно ли то, что «бескровная и невинная история буддизма» завоюет благодарность и любовь людей?» (С. Мэсси, в журнале «Свет», 16 июня 1883 года).
Священными книгами этого народа были четыре Веды: Риг-веда, Яджур-веда, Сама-веда и Атхарва-веда, — содержание которых доказывает, что религия брахманов является самой исчерпывающей из когда-либо существовавших. Каждая из них состоит из трёх частей: мантры, брахманы и упанишады, — из которых мантры являются наиболее древними. Это гимны молитвы и хвалы; некоторые из них являются очень древними и, несомненно, являются общим достоянием арийского семейства народов, и, возможно, их пели в древности наши с вами предки; а другие были добавлены позже. Если их повторять или петь соответствующим образом, они высвобождают волшебную силу, противиться которой не могут даже боги, и до сего дня они используются как заклинания или для проклятия, или для упразднения влияния злых духов. В стихах, которые иногда поднимаются до возвышенного стиля, они внушают поклонение силам природы и свидетельствуют о страхе перед злыми бесами точно так же, как делают халдейские волшебные заклинания. Темы у них различные. «Веды, — говорит Лилли, — содержат зачаточные идеи основных догм и религиозных обрядов мира». Они раскрывают Троицу в единстве, и из первых букв одной группы названий: Адити, Варуна, Митра, — по-видимому, происходит мистическое слово Аум, или, как его иногда пишут, Ом.
Большая часть мантр, похоже, использовалась, когда арийцы всё ещё жили в долине Инда, а брахманы принадлежат к более позднему периоду. Они показывают чёткий переход от религии пророка, или риши, к религии священника и объясняют священную систему и обрядовость брахманов, развившуюся после иммиграции в землю Ганга.
И наконец, упанишады — названные джнана канда, или «подразделение знания» — содержат философию брахманства и восходят, очевидно, лишь к шестому веку до Рождества Христова. Эти писания выводят доктрину: «Есть только одно Существо, второго не существует». «То есть, — говоря словами Монье Вильямса, — не существует ничего, кроме одного Всеобщего Духа, и всё, что существует независимо, идентично Духу». Результатом споров, возникающих на основании этих пантеистических трактатов, был буддизм; но можно сказать, что и упанишады, и буддизм были итогом волны мышления, проходившей в то время по цивилизованному миру. И Будда в Индустане был не единственным великим учителем своего времени. В ту же самую эпоху Зоротустра раскрывал свою философию персам, Пифагор наставлял людей в Греции, а Конфуций — в Китае.
В начале шестого века брахманы уже находились на вершине своей власти, а люди корчились под тиранией каст и выносили постоянный гнёт — приносить бесконечные искупительные жертвы и очищения, пренебрежение которыми навлекало опасность потерять свободу и нынешнюю жизнь, а также, согласно учению священников, ужасные наказания во многих преисподнях и в будущих инкарнациях. Но пытливые умы начали обдумывать созерцаемые страдания в мире и задаваться вопросом, действительно ли доктрины, приносящие такие горькие плоды, истинны; был нужен новый лидер, который принесёт новый порядок; и он явился в лице Будды — касты, жертвы, обряды и священство были мгновенно подорваны и сметены прочь; буддизм достиг наивысшего положения в Индустане и сохранял своё положение многие долгие столетия, пока, наконец, растлившись, постепенно не уступил место сплаву самого себя и брахманства, который можно назвать индуизмом.
Примечание 4: Идея о том, что гностицизм был своего рода христианством, — это один из самых чуждых вымыслов в истории церкви. Напротив, как говорит Шифле, «дух азиатской древности стремится захватить власть над душой человека, постепенно сея себя в христианскую церковь».
Но его триумф ни в коем случае не был ограничен Индустаном; его власть признаётся от Волги до Японских островов. Он проник в Африку и добрался до Александрии; тайные общества терапевтов и ессеев черпали своё вдохновение в нём — гностики были их детьми4. Более того, последние исследования показывают, что, возможно, Будда был однажды богом Северной Европы и что его имя филологически идентично имени Один, от которого происходит название четвёртого дня недели5. И наконец, похоже, что в пятом веке некие китайские буддисты успешно достигли Америки и утвердили свою веру в этой далёкой земле более чем за девятьсот лет до того, как мысль о её существовании вошла в разум Колумба. Даже в настоящее время буддизм владычествует над более чем пятьюстами миллионами умов, или сорока процентами всего человеческого рода, и без сомнения является наиболее широко распространённой и, что касается цифр, наиболее успешной религией мира.
Примечание 5: Автор имеет в виду английское название среды, Wednesday, которое происходит от имени языческого бога Woden. — Прим. пер.
Те, кто следует за большинством, уже начали ссылаться на эти факты в качестве доказательства превосходства Будды над Христом. Но изучающих Писание такие доводы не беспокоят. Они прекрасно осведомлены, что отличительная черта этого века, согласно предсказанию их Господа, состоит в следующем: «Узки врата и тесен путь, ведущий в жизнь, и немногие находят его» [Мф. 7:14]; и они помнят Его повеление: «Я сказал вам прежде, чем сбылось, чтобы, когда сбудется, вы уверовали» [Ин. 14:29]. Они знают, что Его «малое стадо» должно терпеливо ждать, когда Он вернётся, чтобы завладеть царством; тогда всё будет повёрнуто вспять и Он наконец получит превосходство в численности во всём.
Разумеется, нам не хватит места для обсуждения истории Будды; однако, возможно, в ней очень мало действительной истории. Что касается мнимой параллели с жизнью Христа, мы уже отмечали, что Сатана, скорее всего, был знаком с пророчествами Бога о ней. Должно быть, он осознавал, что ему самому предстоит сыграть немаловажную роль в этой колоссальной драме и ему было позволено, разумеется в пределах границ, устроить искушения, будь то в пустыне, в саду или на кресте, согласно его собственным планам. Поэтому нам не стоит удивляться тому, что, имея перед собой очевидную цель, он заранее отрепетировал некоторые сцены.
Но каким бы ни было сходство, между легендами о Будде и историей Христа есть невыразимое различие, и здесь мы остановимся на нескольких эпизодах. В Евангелиях обстоятельства зачатия описываются с величием и сдержанностью, а само зачатие становится божественной тайной. Но Будда сходит с неба и входит в чрево своей матери в образе белого слона с головой цвета кошениля и с золотыми бивнями. Это не единственные приведённые детали.
История о рождении нашего Господа и Его колыбели в яслях, поскольку Ему не нашлось места в гостинице, несёт на себе печать истины. С другой стороны, мать Будды была в саду Лумбини, когда он родился. Окружённая шестьюдесятью тысячами прекрасных нимф-облаков, она подошла к величественному дереву, которое немедленно склонило ветви, чтобы приветствовать и покрыть её. Согласно тибетской версии, как только младенец Будда коснулся земли, на ней распустился большой белый лотос; он сел на него и воскликнул: «Я господин мира, это моё последнее рождение!» — и эти слова прокатились могучей волной по всем мирам. Тогда в небе появились два царя-змея, Нанда и Упананда, и пролили дождь на ребёнка.
Рассматривать эту тему дальше нет нужды, совершенно очевидно, что эти восточные истории полностью отличаются от Евангелий. Возможно, нам ответят: но это лишь легенды; почему мы не касаемся истории Будды? К сожалению, исторические данные имеют самое приблизительное описание, и, если мы оставим легенды, мы должны откзаться от чудесного зачатия и всех основных положений мнимого параллелизма с жизнью Христа. Практически не нужно добавлять, что о приходе Будды не было никаких пророчеств за века до его появления, как было в случае с Христом.

Систему Будды можно кратко свести к следующим положениям:
I. Бога не существует, кроме того, которым может стать сам человек6.
II. Состояние нирваны, или совершенства, достигается посредством переселения душ или последовательности земных жизней.
III. Пока у человека сохраняется какое-либо желание земного, он должен продолжать рождаться заново на земле.
IV. Поэтому кратчайший путь к нирване лежит через строжайший аскетизм, подавление любой деятельности, абстрактную медитацию и концентрацию всего желания на прекращении земной жизни.
V. Животные жертвы и любые заместительные страдания бесполезны, и с ними необходимо покончить.
VI. Все люди равны, поэтому касты необходимо упразднить.
Примечание 6: Мистер Лилли пытался оспорить это утверждение, прибегнув к весу авторитетов. Но одна мысль кажется роковой в его аргументах: эволюционная система Будды и «неумолимая справедливость Кармы» не оставляют места для действий Верховного существа. «Чудесно одарённые представители оккультных наук, — утверждает мистер Синнетт, — никогда не занимают себя какими бы то ни было понятиями, отдалённо напоминающими Бога церквей и символов веры». Однако буддисты способны удовлетворить непреодолимое стремление человеческого разума поклоняться чему-либо; они могут преклоняться перед своими святыми, обожествлёнными людьми, наподобие богов Гомера, которые достигли нирваны, но при этом бессильны вмешиваться в горести своих поклонников, а могут лишь участвовать во вращении медленного, безотрадного, монотонного, непреклонного и бесконечного Колеса Жизни. «В пределах солнечной системы, — мы опять цитируем мистера Синнетта, — смертный адепт знает наверняка, что всё осуществляется по закону, который работает над материей в её различных формах, а также по водительству и смягчающему влиянию высших разумов, связанных с солнечной системой, Dhyan Chohans — или планетарных духов — усовершенствованное человечество предшествующей манвантары» («Эзотерический буддизм», с. 176-177).
Это основные положения учения Шикьямуни, ибо наш нынешний краткий комментарий не должен быть больше. Обстоятельства, приведшие к расцвету буддизма, описанные выше, и последовавшие за ними доктрины не могли не привлечь внимания со стороны иконоборческого и стремящегося к равенству духа, действующего сейчас. Его строгий аскетизм не препятствует этому, поскольку в нашем потакающем своим желаниям веке нет ничего более обычного, чем слышать, что люди горячо поддерживают теорию в абстрактном смысле, не уделяя никакого внимания претворению её на практике. Его действительный атеизм делает его привлекательным для сторонников светской школы, его мистицизм и самосозерцание пленяют умы квиетистов. Во всех основах его доктрина эзотерически идентична доктрине теософии, которую мы уже рассматривали. В обеих системах мы несомненно сталкиваемся с сатанинским планом спасения, переданным с ранних времён — скорее всего, нефилимами, — тем, кто мог принять его, и сохранённым в эзотерических учениях риши, брахманов и буддистов Востока, а также в тайнах Запада. Этот план состоит в том, что люди должны сами, без Бога или Спасителя, покончить со своими собственными грехами, и как только они покончат с ними, они станут богами.
Но если эзотерическое учение буддизма согласуется с теософией, его общие практики полностью сходятся со спиритизмом. Ибо поклонение — если его можно так назвать — среди буддистов в огромной степени связано с культом мёртвых, которые, как верят, обладают властью даровать помощь и благословение тем, кто обращается к ним. Но к этой доктрине было добавлено кое-что принятое католиками, что уже проявляется в церковных медиумах и других формах спиритизма. Душа умершего не должна оставаться в его трупе, но «существует очевидное поверье о том, что некий животный магнетизм, или некая оккультная сила, облегчает возможность для бестелесного духа вернуться и сообщаться с живыми смертными, когда они находятся в действительном присутствии его трупа. Это объясняет, почему и брахманы, и буддисты поклоняются гробницам, мощам и образам» (Лилли, «Будда и ранний буддизм», с. 36-37).
Примечание 7: Лилли, «Будда и ранний буддизм», с. 38.
Примечание 8: Англ. topes. В буддийской архитектуре, монументальное и культовое сооружение для хранения реликвий, имеющее куполовидную форму. — Прим. пер.
Эта доктрина распространилась на любые человеческие останки. Поэтому «в сингальской истории о знаменитом зубе Будды зуб постоянно представляется действующим как останки личности Будды, который, хотя и невидимо, соединяется с зубом всякий раз, когда необходимы великие чудеса»7. Как естественное продолжение этой мысли, «Бенгал был повсюду заставлен величественными ступами8 и колоннами, каждая из которых, как предполагалось, содержала мельчайший фрагмент останков Будды». И возможно, что черепа и кости, которые носили брахманы риши, посещавшие кладбища, можно объяснить таким же образом.
Появление образов, опять же, является шагом вперёд по сравнению с трупами и поклонением мощам. Подобие умершего должно было каким-то образом привлечь к нему его духов, поэтому появились «внушительные мраморные Будды, каждый из которых сидит на своём престоле, четыре великих Дхьяни-Будды, восемнадцать великих учеников, статуи которых находятся в каждом храме в Китае, и толпы второстепенных святых. Хрустальные глаза вкладываются в образ в Китае, и дух умершего должен оживить его»9.
Примечание 9: Лилли, «Будда и ранний буддизм», с. 39.
Мистер Лилли суммирует свою главу о буддийской демонологии, из которой взяты приведённые выше отрывки, следующими словами: «Буддизм являлся тщательно разработанным инструментом, который должен был свести на нет действие злых духов при помощи добрых духов, действующих с высшим потенциалом посредством трупа, или части трупа, главного помогающего духа. Буддийский храм, буддийские ритуалы, буддийская литургия — всё это основано на мысли о том, что необходимо всё мёртвое тело или его части».
Примечание 10: В этом случае, если мы посмотрим на происхождение вещей, мы увидим, что ни ступа, ни церковь как место поклонения не являются кладбищем, наоборот, кладбище использовалось как место поклонения.
Нет никаких сомнений в том, что буддийская ступа — это источник Римско-католической церкви, центральной частью которой является высокий алтарь, содержащий некие останки святых-покровителей10. Но эти две религии имеют очень много других общих вещей, среди которых мы можем отметить епископский посох, митру, далматику, ризу и кадильницу, висящую на пяти цепочках; священнический целибат, поклонение святым, посты, процессии, литании, святую воду, тонзуру, исповедь, поклонение мощам, использование цветов, света и образов на алтаре, знак креста, поклонение Царице небесной, [чётки], нимб, мистические веера из павлиньих перьев, которые несут по обеим сторонам папы и лам на больших праздниках, порядок службы и архитектурные детали церквей.
Но если обе религии являются дочерьми Вавилона — и можно ли изучать плиты и цилиндры в Британском музее и считать, что это не так?, — то сильное семейное сходство не должно удивлять нас. И, помогая показать это и привлекая внимание христианских стран к буддизму, спиритисты убирают огромное препятствие к будущему объединению религий мира.
Мы закончим эту краткую и несовершенную главу ещё одним наблюдением. По словам гималайских адептов обычное существо должно пройти около восьмисот инкарнаций, прежде чем оно сможет закончить своё очищение от греха и достичь покоя нирваны. За эти трудные годы своих существований оно должно сражаться со слепой судьбой и со своим собственным растлением; не существует Бога любви и всякого утешения, к которому оно может обращаться и молиться; оно должно своими собственными болезненными усилиями без посторонней помощи подняться до богов или скатиться вниз в постоянно растущее страдание и отвращение, пока не упадёт непрощённым в бездонную пропасть уничтожения.
«Вы можете возвысить ваш жребий выше Индры
И пасть ниже червя;
Эти мириады жизней имеют один конец,
Те — другой.
Но пока вертится невидимое колесо,
Нет остановки, нет покоя, нет отдыха;
Кто возвышается, может пасть, кто падает — возвыситься;
Спицы кружатся безостановочно»11.
Примечание 11: Эдвин Арнольд, «Свет Азии». Перевод Александры Анненской. — Прим. пер.
Утверждается, что инкарнации одной души вместе с промежуточными периодами, проведёнными в Дэвачане или Авичи — раю или чистилище, — могут занять около семидесяти миллионов лет! В этом вычислении есть определённая мудрость, по-видимому, исходящая из источника мудрее любого человеческого. Это вычисление показывает восхищение пугающей природой греха и гигантскую задачу, стоящую перед человеком, вынужденным стать своим собственным спасителем.
С какой благодарностью мы должны обратиться к нашему милостивому Господу, Чья кровь говорит лучшее за нас, Который, глядя на поражённое грехом и кающееся лицо парализованного, сказал: «Сын, мужайся, твои грехи прощены» и за одно мгновение совершил работу, для которой Будда требует веков, Который, с жалостью глядя на льющую слёзы сокрушённую женщину у Его ног, взял на Себя её вину и отпустил её с миром.
Впереди у Его учеников нет ни меланхолии, ни одиночества, ни практически бесконечного пути. Нет, Он Сам с ними всегда вплоть до конца; Он ведёт Своих овец через пустыню жизни, мягко направляя тех, кто молод, и неся ягнят у Себя на плечах. Он не только понёс грехи Своего народа, но Он также освятит их полностью: их дух, душу и тело — и представит их непорочными перед присутствием Своей славы с великой радостью силой, которой Он может подчинить Себе всё.
Благодарение Богу за Его невыразимый дар!