Два Вавилона

Об этом звере сказано так: "Потом я увидел другого зверя. Он выходил из земли, и у него было два рога, как у Агнца, но говорил он как дракон/змей". (Откр. 13:11). Хоть этот зверь и упоминается вслед за зверем из моря, он не появляется сразу после морского зверя. Его действия указывают как раз на обратное, потому что благодаря ему жители земли были стали (стих 12) "поклоняться первому зверю, у которого к этому времени зажила смертельная рана", что указывает на то, что он уже существовал. Причина, по которой он упоминается вторым, заключается лишь в том, что он использует власть первого зверя для того, чтобы заставить людей поклониться ему, поэтому второго зверя нельзя должным образом описать, пока на сцене не появился первый зверь. В древней Халдее был и такой тип. Это был бог, которого в Вавилоне называли Нэбо, в Египте - Нуб или Нум, * а среди римлян он был известен как Нума, поскольку Нума Помпилиус, великий римский царь-священник, занимал то же положение, что и вавилонский Нэбо.

* В Египте, особенно среди грекоязычного населения, египетское "б" часто переходило в "м".

Среди этрусков, у которых римляне позаимствовали большую часть своих ритуалов, он назывался Таг. Имеются упоминания о том, что этот Таг, на манер увиденного Иоанном выходящего из земли зверя, был чудесным образом рожден из расселины или отверстия в земле. В Египте этот бог был представлен с рогами барана на голове (Рис. 55). В Этрурии он изображался похожим образом, потому что здесь мы находим изображения божественного и чудесного ребенка, носящего рога барана (Рис. 56). Имя Нэбо, главное отличительное имя этого бога, значит "Пророк". Поэтому в таком качестве он произносил оракулы, занимался гаданиями, делал вид совершителя чудес и был знатоком магии. Он был великим чудотворцем и в точности соответствовал условиям пророчества, которое гласит (стих 13): "Он совершал великие чудеса и сводил огонь с небес на глазах всех людей". Именно в таком качестве был известен этот этрурийский Таг. Согласно мифам, именно он научил римлян искусству гадания и другим подобным суевериям и чудодейственным фокусам. В наши дни, как и в древности, мы слышим истории о плачущих статуях Мадонн и подобных бесчисленных чудесах, постоянно имеющих место в Католической Церкви, что является доказательством того, что эта папская догма была частью вавилонской системы. В наши дни трудно найти на берегах Тибра какую-либо форму "благочестивого обмана" или "святого жульничества", которая не имела бы своего соответствия на берегах Евфрата и не была частью той же самой системы. Разве мало ходит разговоров о плачущих Девах? Языческие статуи проливали много слез. Именно об этих "мягкосердечных" плачущих идолах, покровителях страны, упоминает Лукан, когда говорит о чудесах во время гражданских войн. О том же рассказывает и Вергилий, говоря о плачущих бронзовых статуях, которые тем самым предсказывали войны.

Когда во время консульства Аппиуса Клавдия и Маркуса Перпенны в битве с Аристоником был убит Публий Красс, статуя Аполлона в Кумах беспрерывно лила слезы на протяжении четырех дней. У идолов были также периоды хорошего настроения, равно как и приступы плача. Если католический Рим считает подмигивание священной статуи Мадонны знаком свыше, то так же было и с древними язычниками, у которых статуи позволяли себе время от времени ухмыляться. А то, что они так делали, тому у нас имеется множество свидетельств. Псэллус рассказывает, что, когда священник демонстрировал свою магическую силу, "тогда священные статуи смеялись, а лампады самозажигались". Когда статуи веселились, они передавали свои радостные чувства тем, кто на них смотрел. Сальверт пишет: "Чародеи делали так, что от зажженного огня в воздухе посреди газообразного облака появлялись статуи богов". Чародей Максимус, несомненно, использовал подобные секреты, когда кадил ладан перед статуей Гекаты. Тогда люди видели, как статуя смеялась настолько естественно, что вызывала у зрителей ужас". Правда, в разные времена у статуй идолов проявлялись различные чувства. Разве с икон Мадонны не смотрят на молящегося доброжелательно, как бы обнадеживая всем своим видом, так что молящийся идет домой уверенный в том, что его молитва будет услышана? То же самое происходило и со статуями египетской Исиды. Они были изготовлены таким образом, чтобы богиня могла трясти серебряной змеей у себя на голове и утвердительно кивать тем, кто представлял ей свои прошения в угодном ей виде. Мы читаем о католических святых, которые показывали свою чудотворную силу, переходя реки или моря самыми невероятными способами. Так, о святом Раймонде написано, что он пересек море на своем плаще. Язычество нисколько не отличалось от этого. Так, есть описание того, как один буддийский святой, Сура Ахарья, во время посещения им своей паствы, находившейся на другом берегу реки, переплывал ее на своей накидке". А языческие боги и первосвященники проявляли еще большую плавучесть. В наши дни в Европе почитается принадлежащий Католической Церкви святой Кубертин, который так переполнялся духовностью, что когда он начинал молиться, то вопреки всем законам гравитации его тело отрывалось от земли и парило в воздухе. То же самое происходило несколько веков тому назад и со знаменитым Франциском Ассизским, Петрусом-а-Мартиной и Франциском из Мацераты. Но святые Кубертин и Франциск сотоварищи были далеко не оригинальны в таком сверхчеловеческом молении. Священники и чародеи практиковали это во время халдейских мистерий на протяжении не просто сотен, но тысяч лет. Коэлиус Родигинус говорит, что "согласно халдеям, светозарные лучи, испускаемые душой, иногда божественным образом проникают в тело, которое от этого само поднимается над землей, что и происходило с Заратустрой". Ученики Ямблихуса утверждают, что им часто приходилось быть свидетелями такого самого чуда, совершавшегося их учителем, который во время молитвы отрывался от земли почти на четыре с половиной метра. Самое большое чудо, на которое претендует Рим, - это его способность при помощи повторения пяти волшебных слов "опустить с небес на землю тело, кровь, душу и божество нашего Господа Иисуса Христа, чтобы Он реально и телесно присутствовал во время таинства алтаря" (разговор идет о литургии/мессе - прим. переводчика). Халдейские священники также делали вид, что при помощи своих магических заклинаний точно так же вселяют в свои статуи богов, чтобы "их реальное присутствие" стало видимым и осязаемым. Это у них называлось "деланием богов". Несомненно, что именно от этого берет свое начало кощунственная фраза, произносимая папскими священниками, что у них есть власть/сила "создавать своего Создателя". Нет никаких данных, насколько мне это удалось установить, что в вавилонской системе тонкая круглая лепешка или вафля, "бескровная жертва мессы/литургии", считалась ни чем иным, как только символом, и что от нее не ожидали превращения в бога, которого она представляла. Но учение о пресуществлении, очевидно, магическое по своей сущности, когда при произнесении нескольких могущественных заклинаний одна субстанция превращается в другую или когда при помощи ловкости рук одна вещь исчезает, а на ее месте возникает другая. Кроме того, Папа во всей полноте своей власти претендует на право низвержения молний Всевышнего и поражения ими своих обидчиков. Цари и целые народы, веря в такую его силу, трепетали и преклонялись перед ним из боязни быть испепеленными его духовными громами и молниями. Языческие священники претендовали на такую же самую силу, и для усиления веры в их духовную власть они даже пробовали в буквальном смысле низвести гром с неба. Причем, похоже, есть все основания считать, что им это удалось. Об этом свидетельствуют удивительные открытия доктора Франклина. Говорят, что Нуме Помпилиусу это полностью удалось сделать. Его преемник Туллус Хостилиус погиб при попытке повторить его пример, когда он и вся его семья были поражены молнией подобно тому, как это случилось с профессором Рейхманом в наши времена, который также пробовал низвести молнию. * Такими были чудотворные силы, приписываемые Священным Писанием зверю, который должен был выйти из земли. Поскольку это древний вавилонский тип, то все эти силы должны были быть имитированы.

* Способы, призванные низводить молнию, описываются в книгах этрурийского Тага. Нума переписал эти книги и оставил в них свои комментарии, которые Таллус неправильно понял, отсюда и катастрофа.

В память о рождении бога из "отверстия в земле" Мистерии часто праздновались в подземных пещерах. Так было в Персии, где тамошний Митра, так же, как и Таг, который, согласно легенде,

* Иустин Мученик. Примечательно, что как Митра родился из пещеры, так же и номинальные христиане-идолопоклонники с Востока (православные - прим. переводчика) похожим образом изображают нашего Спасителя рожденным в пещере. В Писании нет ни малейшего намека на это.

Римский Нума утверждал, что получил все свои откровения от нимфы Эгении, в пещере. После смерти Нимрода в этих пещерах люди проходили посвящение в тайны Мистерий, и при помощи знамений и ложных чудес, которые им показывали, их увлекали поклоняться этому богу в его новом образе. Этот Зверь Откровения, когда он "выходит из земли", во всех отношениях соответствует древнему богу "из отверстия в земле", поскольку никакие другие слова не описывают его более точно, чем слова пророчества (стих 13): "Он совершал великие чудеса и сводил огонь с небес на глазах всех людей... Он повелел им воздвигнуть первому зверю монумент - изображение зверя, который был смертельно ранен и рана которого потом зажила". Этот зверь-чудотворец по имени Нэбо, или "Пророк", в качестве пророка идолопоклонства был, конечно же, "ложным пророком". Сравнив предыдущий отрывок с Откровением 19:20, станет ясно, что зверь, который "вышел из земли", выразительно называется именно этим именем: "Зверь был схвачен и вместе с ним - ложный пророк, который в свое время творил чудеса, содействуя зверю, и обманывал тех, кто получил печать зверя и поклонялся его изображению. И тот и другой были брошены заживо в озеро, горящее серой". Это был "зверь из земли", который "творил чудеса" перед первым зверем, что указывает на то, что "зверь из земли" - это "ложный пророк", другими словами, "Нэбо".

Если исследовать историю Римской империи, то здесь тоже можно обнаружить точное соответствие между типом и антитипом. Когда смертельные раны язычества зажили и был восстановлен древний языческий титул Понтифика, то, благодаря отступившим от веры священникам и согласно всеобщим верованиям, он символизировался изображением зверя с рогами как у агнца, в точности со словами нашего Повелителя: "Берегитесь ложных пророков, которые придут к вам в овечьих шкурах, но внутри они будут лютые волки". Священство, как корпоративная структура, состояло из двух основных частей: обычные и светские клирики соответствовали двум рогам зверя, или видам власти, что на раннем периоде отождествляло как светскую, так и духовную власть. Епископы, как главы этого священства, обладали огромной светской властью еще до того, как Папа получил светскую корону. У нас на этот счет имеются достаточные свидетельства Гуизота и Гиббона. Показав то, что до пятого века священство не только стало отличным от простого народа, но и независимым от него, Гуизот добавляет: "У христианских священников появился дополнительный источник влияния. Епископы и священники стали главами муниципальных структур... Если раскрыть кодекс Теодосия или Юстиниана, можно увидеть множество правил, обуславливающих деятельность весьма благочестивых священников и епископов на муниципальных постах". Гуизот приводит несколько цитат. Вот отрывок из кодекса Юстиниана, который достаточно хорошо показывает, насколько обширной была светская власть, которой были наделены епископы: "О ежегодном состоянии городских дел. В том, что касается обычных городских поступлений от городской собственности, или от частных пожертвований, или из других источников, где это касается общественных работ, или распределения продовольствия, или содержания бань или акведуков, или сооружения стен или башен, или ремонта мостов и дорог, или издержек на судебные разбирательства, в которые может быть вовлечен город по поводу общественных интересов, мы устанавливаем следующее: "Из числа первых людей города выбираются благочестивый епископ и три знатных лица, которым нужно собираться вместе. Каждый год они должны проверять проделанную работу, они должны заботиться о тех, кто ее выполнял, они должны точно все подсчитывать и оценивать, и показывать, что они должным образом исполнили свои административные обязанности, будь это общественный памятник или деньги, потраченные на продовольствие или бани, или на другую работу"". Здесь приводится огромный перечень функций, возложенных на духовные плечи "каждого весьма благочестивого епископа", каждая из которых не имеет ни малейшего отношения к духовной сфере обязанностей епископа, о чем сказано в Священном Писании (см. Тимофею 3:1-7 и Титу 1:5-9). Как епископы, которые первоначально были предназначены чисто для духовного служения, помыслить могли о таком объеме светской власти? Гиббон проливает свет на реальную причину того, что Гуизот называет "огромная власть". Автор "Упадка и падения" показывает, что вскоре после времени правления Константина, "церковь [и, соответственно, епископы, особенно если учесть их особое по отношению к остальному священству положение] обрела огромную светскую власть в виде права на убежище, которым обладали языческие храмы, власть, которую императоры передали христианской церкви". Автор книги пишет: "Беглецу и даже преступнику разрешалось просить о справедливости или пощаде у Бога и Его служителей". Так были заложены основы для перенимания прав гражданской власти священнослужителями, и так они поощрялись к получению всей полноты власти в государстве. Таким образом, как справедливо заметил автор книги "Рим в 19-ом столетии", говоря о праве на прибежище, "алтари превратились в охрану преступности, для искоренения которой они, собственно, и были воздвигнуты". Это весьма поразительно и показывает, как светская власть папства с самого ее начала была основана на "беззаконии" и является дополнительным доказательством того, что Глава Римской системы - Папа, которому подчинены все епископы, действительно "Беззаконник" (2 Фессал. 2:8), предсказанный в Писании в качестве Главы "Тайны беззакония". Вся эта светская власть попала в руки людей, которые, называясь служителями Христа и последователями Агнца, просто заботились о своем собственном возвеличении и, не колеблясь, предали дело, которому они на словах служили. Духовная власть, которую они имели над душами людей, и светская власть, которую они получили в делах этого мира, использовались совершенно противоположно назначению истинной и чистой веры. Сначала эти ложные пророки, уводя людей от истиной веры и стараясь соединить язычество и христианство, работали подпольно, невидимо подкапываясь, как крот, тайно извращая простое учение, как об этом сказал Павел, что "тайна беззакония уже в действии". Постепенно, к концу четвертого века, когда умы людей были уже достаточно подготовлены и все оказалось расположено для открытых действий, волки в овечьих шкурах вышли на поверхность и шаг за шагом вынесли на свет свои тайные доктрины и практику. Столетие за столетием, по мере возрастания их власти, они при помощи всякого "обмана и нечестивости", а также "знамений и ложных чудес" обольстили умы плотских христиан, чтобы те поверили, что анафема священников равноценна проклятию Всевышнего, другими словами, что они "могут сводить огонь с неба", чтобы "заставить всех жителей земли поклониться первому зверю, у которого к этому времени зажила смертельная рана".

Когда "смертельная рана" языческого зверя зажила, и из моря вышел зверь, сказано, что зверь из земли стал общепризнанным исполнителем воли великого морского зверя (ст.12): "Он был наделен властью первого зверя и содействовал ему во всем". Выходящий из моря зверь - это "маленький рог", у которого "есть глаза, как глаза человека" (Даниила 7:8), т.е. это - Янус Туэнс, "Всевидящий Янус", другими словами, Вселенский Епископ, который со своего трона на семи холмах правит посредством организованной системы исповеди, видит и знает все, что происходит вплоть до самых окраин своих обширных владений. Приблизительно в то же самое время, когда Папа стал вселенским епископом, епископы Западной империи стали носить епископские мантии, призванные символизировать их связь с Римской Церковью и Папой, который их вручал. *

* GIESELER. От Гислера мы узнаем, что еще в 501 году Римский Епископ заложил основание корпорации епископов через возложение на них мантий. Правда, тот же Гислер утверждает, что это произошло лишь в 602 году при императоре Фоке, который и сделал Папу Вселенским Епископом, что именно в это время Папа стал систематично и широко возлагать епископские мантии.

Эта мантия, надеваемая епископами на плечи, была, с одной стороны, мантией Папы, которая символически связывала их всех как функционеров Рима и указывала на Папу как источник их власти, который управляет ими как "Епископ епископов", а с другой стороны, и в действительности, была видимым облачением этих волков в овечьих шкурах. Ибо что из себя представляла мантия папского епископа? Это был плащ из шерсти, освященный Папой, сделанный из священных овец, которых содержали монахини ордена святой Агнессы, сотканный их "святыми" руками, и возлагался на тех, кого Папе угодно было отметить. Цель этого была в том, как сказал один из них, "соединить их в одно стадо под началом одного пастыря". *

* ГИСЛЕР. Папство. Если внимательно прочитать ранние письма Папы по поводу возложения мантии, можно заметить большую разницу значений между выражениями "стадо под началом одного пастыря" и "единое стадо" под водительством нашего Повелителя. Во втором случае это на самом деле означает стадо из пастухов или пастырей. Папское письмо недвусмысленно подразумевает организацию епископов как отдельную корпорацию, независимую от Церкви и зависящую исключительно от Папства, что прекрасно согласуется со словами пророчества о выходящем из земли звере.

Будучи посланными и рукоположенными вселенским Епископом, они успешно выполнили свою работу и "заставили всех жителей земли поклониться первому зверю, у которого к этому времени зажила смертельная рана". Это была их часть предсказанной работы зверя. Но остается еще не менее важная, которую мы рассмотрим далее.

Египетский бог с головой барана