Поэзия

Наталия Лансере

Юлия Коробова

Вид:

Сказка о Звездочке

Далеко-далеко, в просторах космоса родилась новая Звезда. Хоть она и была маленькая, но такая яркая, что, на удивление, ее было видно с Земли. Как уже знала Звездочка от своей бабушки с дедушкой и мамы с папой, что Земля - это планета, на которой живут люди.
Они ей много рассказывали про дальние звезды, созвездия, планеты, кометы и так далее, ведь они были очень большими и древними звездами, много чего видели, слышали и знали.
Малышка была, на радость родным, замечательным ребенком, послушным, милым, добрым созданием. Семейство звезд было очень счастливо.
Шло время. Подрастала Звездочка, умнела. И было ей, ой, как интересно, что же происходит там, далеко. Как поживают другие планеты и звезды. И не было более любознательного создания во всей Вселенной.
Крошка старалась разузнать все обо всем у всех, с кем ей удавалось пообщаться. Это были и звезды всех возрастов и видов, и метеориты, и астероиды. И несколько далеких планет, с которыми общались местные звезды и планеты своеобразной почтой, передавая сообщения через вечно снующие по космосу кометы, проносящиеся мимо со скоростью света.
Однажды мимо нее и ее маленькой подруги пролетала большая комета. Они, как обычно, конечно же, стали ее расспрашивать, кто она и куда летит. И комета стала рассказывать о дальних прекрасных местах, куда она как раз сейчас направлялась, где так интересно, так ярко, светло, много разных комет, планет. Что развлечения там так и плещут через край. Не то, что в этом скучном и не интересном месте, где нет скачущих веселых огоньков, разнообразных цветных всполохов света, невероятного космического газа, и много-много еще чего. А так же о том, что по пути она будет пролетать все возможнейшие интересные места и их обитателей.
Глазки маленькой подруги звездочки загорелись интересом. И, недолго думая, она последовала вслед за кометой.
А наша Звездочка осталась, решив расспросить своих родных, что же там, за гранью видимости вдалеке, что даже ее чуткий взор не мог разглядеть, что там находится и происходит.
Когда же она стала расспрашивать у своих родных об этом, то все единодушно говорили ей о том, что там очень опасные места. И ни одна звезда больше оттуда не возвращалась, так как погибала.
Они рассказывали о страшных черных дырах и многом другом, что поджидало всех легкомысленных в тех темных далях.
Малышка Звездочка очень загрустила по поводу своей маленькой подруги, так как проходило время и время, и снова время, а она не возвращалась…
Но все равно, разве успокоишь неуемное молодое любопытство? Звезду так и продолжало туда тянуть.
И вот однажды, когда малышка уже почти разочаровалась в том, что узнает еще хоть что-нибудь интересное и необычное о том мире в дали, мимо пролетала очередная комета. Только эта была очень-очень большая, черная с ярким красно-оранжевым хвостом.
- Здравствуйте, мадам Комета! - поздоровалась звездочка.
- Здравствуй, малышка!
- Мадам Комета, а куда вы летите?
- Я лечу с севера как раз на юг, в дальние, не видимые отсюда, уголки Вселенной.
- Ой, мадам Комета, а вы там раньше были, ну, в тех дальних краях космоса?
- Да, крошка, я много где была. И там я не раз была.
- Расскажите, пожалуйста, как там? И правда, что там есть страшные черные дыры, и что звезды оттуда больше не возвращаются?
- Все это глупости. Там не страшно. Там весело и интересно. Да к тому же вон я сколько раз там бывала и уж точно знаю, о чем говорю.
- Но как же слова мамы с папой и дедушки с бабушкой. Ведь если они считают это место нехорошим, то почему вы говорите, что там хорошо?
- Ой, они просто скрывают это от тебя. Они не хотят, что бы ты туда отправилась. Боятся, что после этого ты к ним не вернешься, потому что просто не захочешь быть тут с ними, где скучно. Да и сами-то они там не были?
- Думаете? А как же мне туда отправиться? Разве я могу полететь туда, как вы?
- О, да, можешь, конечно. Просто оторвись от своей орбиты и лети.
- Все так просто?
- Ну да. Ты хочешь полететь со мной, а то мне уже пора?
- Я… я… не знаю… Мне надо подумать.
- А, ну тогда я в путь, приятно было поболтать.
- И мне было приятно. Хорошего вам пути.
И яркая Комета отправилась далее.
А малышка Звездочка задумчиво проводила ее взглядом.
Ей было очень-очень интересно отправиться вслед за Кометой, но что-то внутри ее останавливало. «Ну не могло просто вот так там все быть хорошо, куда она отправлялась, раз родные и знакомые говорят обратное, - рассуждала наша Звездочка – а, может, они и правда что-то скрывают? Так как мне во всем этом разобраться? Может, еще раз попробовать спросить у бабушки или мамы? Или нет…. Раз они не хотят со мной разговаривать об этом, то и я не буду. И да, завтра же в путь!!!»
Она решила отдохнуть до следующего дня.
И ей приснился удивительный сон.
Она увидела толпы маленьких милых звездочек, которые летели в хвосте у кометы, с выражением довольства и счастья на лицах. Радостно переговаривались между собой, щебетали, играли в догонялки. Мимо них проносились галактики, планеты, звезды… Нет, не так, это они мимо всего этого проносились с огромной скоростью, удивленно все разглядывая, пытаясь завести беседу с небесными телами. Но… Мало кто им отвечал. А вслед звездочкам летели грустные жалостливые взгляды. Но звезды этого не замечали.
А потом стали вливаться в общий поток другие кометы с хвостами из звезд. Звезды знакомились друг с другом.
Затем вся эта процессия влетела в зону дальних уголков Вселенной. Постепенно игры и болтовня среди звезд стали затихать, а вскоре и вообще прекратились. Вместо этого они неуверенно, и даже как-то испуганно переглядывались между собой. Стало заметно, что девочки звезды дрожат…. Что-то такое угрожающее нависло над всеми ними. Но было не понятно, что же это такое. Только кометы впереди оставались все такими же развеселыми, довольными и уверенными. Странно, но вокруг действительно все выглядело так, как будто здесь веселый праздник. Цветные огоньки, звуки радости, разноцветные газы. Но звездам было как-то не до веселья. Казалось, что с каждым мгновением они становятся все напряженнее и напряженнее.
И вдруг, впереди летящие кометы разделились и резко разлетелись, одни вправо, другие влево. А перед несчастными звездами предстали огромные прожорливые черные дыры.
Звезды в панике закричали, попытались броситься назад. Но все это было бесполезно. Черные дыры стали поглощать их одну за другой, просто всасывая в себя… И все они исчезли в утробах этих загадочных «существ». А среди них Звездочка увидала свою подружку…
Всхлипывая, Звездочка проснулась… Вся в слезах. Теперь-то она все поняла! Как можно было пожертвовать ради какого-то веселого приключения своим ярким светом? Никто из них этого не понимал и не ценил. Это звездная драгоценность. Каждая из них должна его беречь, изо всех сил.
Да, ни за что на свете она не захочет потерять небесный свет и оказаться там... в тех темных уголках Вселенной.

Она оглянулась по сторонам и увидела, как со всех сторон, то здесь, то там, стремительно падали вниз, и гасли маленькие звезды. Она изо всех сил вцепилась в свою маленькую орбиту и стала сиять все сильнее и сильнее. И разгорелась так ярко, что ее свет пробился даже к усталому путешественнику на далекой планете Земля, который смог сориентироваться и радостно продолжить свой путь в верном направлении.

Белка и Совенок

В темном лесу на большом дубе сидел маленький перепуганный Совенок.
Неспроста. Он потерял свою маму. Бедный маленький дружочек. Его и без того большие, как блюдца, глазки стали еще больше от страха. Кроха сидел тихо-тихо.
Вдруг мимо проскакала белка. Совенок так испугался, что чуть не свалился вниз с ветки.
- Эй, малыш, ты чего? – вернувшись назад, спросила молодая Белка.
- Ни-ничего. Просто испугался.
- А ты чего один? Где твоя мама?
- Я потерялся, – повесил клюв Совенок.
- Так чего ты тут сидишь?
- Я боюсь, что заблужусь еще сильнее, и мама тогда меня не найдет.
- А чего не зовешь ее тогда?
- А вдруг меня услышит большой Филин? Я его очень боюсь. Все ведь знают, что он злой дяденька.
- Глупыш! А мама-то тебя как найдет, если ты голоса не подаешь? Давай, зови маму.
- Не-не. Тетя Белка, потише, пожалуйста. Не хватало еще, чтобы нас кто нашел из-за нашей болтовни.
- Маму зови, говорю! - рассердилась уже белка. – Или ты хочешь так утра дождаться, и оказаться беспомощным перед соколом и куницей и еще всякими хищниками? Ты ведь не сможешь даже улететь!
- Тетя Белка, мне страшно.
- Утром будет еще страшней! – белка была уже так сердита, что аж застрекотала.
- Ладно, я попробую, - всхлипнул совенок и издал жалобное «Мама».
- Не пиши, а кричи!
- Мама, - раздался негромкий зов.
- Кричи!
И совенок закричал: «Мама, мама, мама. Я тут, я тут, я тут».
А эхо понесло по лесу: «Мама, я тут-тут-тут».
- Молодец! Давай еще!
И снова: «Мама, я тут». А эхо разносит: «Ту-ут, ту-ут».
- Продолжай, пока мама тебя не найдет.
- Угу. «Ма-ма, ма-ма».
Так они и продолжали: Совенок кричал и ухал, а белка его ободряла.
А на другом конце леса, отчаявшаяся Совиха искала своего малыша. Как вдруг до нее донеслось разносимое эхом «ту-ут».
У сов ведь очень хороший слух.
И это «тут» вселило в несчастную мать маленькую надежду.
Отчаянная, уставшая мама бросилась на звук.
«Ту-ут, ту-ут». Эхо вело ее. Затем она услышала «ма-а-ма, ма-а-ма, я ту-ут, я ту-ут».
Это было голосок ее малыша.
Скорее, скорее. Материнское сердце стучало от радости, что малыш уже рядом.
И вот, она уже возле дуба.
Вот уже Совенок узнал ее.
«Мама, мама». Он радостно подпрыгнул и упорхнул к ней.
Семья воссоединилась.

Как только прошла первая радость, Сова спросила у малыша:
-Как давно ты тут сидишь?
-Ну, как только я понял, что потерялся сразу сел на то дерево и сидел.
-Ты был все время один?
-Нет, со мной была тебя Белка. Она научила меня кричать - звать тебя. Потому что я боялся, что меня услышит дядечка Филин, если я буду кричать.
Мама быстро сообразила что к чему.
А тем временем, довольная Белка, увидев, что все закончилось хорошо, поспешила по своим незаконченным делам, бойко перепрыгивая с ветки на ветку.
Вдруг она услышала шум крыльев позади себя, и, не разобравшись, помчалась что есть духу, думая, что на нее кто-то напал.
И вот она мчится, а некто, продолжает за ней лететь все более и более сокращая расстояние между ними. Бедная тетя Белка, она страшно перепугалась. Как вдруг услышала, что сзади кто-то кричит:
-Тетя Белка, тетя Белка, стойте. Это я - Совенок с мамой. Не бойтесь.
Белка резко затормозила. Погоне тоже пришлось резко остановиться. Запыхавшийся совенок еле поспел.
-Извините, госпожа Белка, мы не хотели вас напугать. - сказала Совиха вручая Белке шишку, полную замечательных орешков.
- Спасибо! Спасибо за его голос! - и она кивнула головой на Совенка.

Крылатый Левушка

Одной темной африканской ночью в густых кустарниках мама-львица родила славного пятнистого львенка. Вообще-то это случается очень редко, что бы львица родила только одного котенка, но так случилось в этой истории.
Маленький желтый мокрый комочек уткнулся маме в живот, и пока кошка его вылизывала, долго-долго сопел, в первый раз кушая.
Утром этот комок вовсю старался топать по небольшому логову, сделанному мамой, но его толстые неустойчивые лапы мало справлялись с поставленной задачей исследовать все вокруг. Да и к тому же, исследовал он все носом, ведь его глазки еще не открылись. Поэтому получалось, что неуклюжие лапки только помогали ему тщательнее тыкаться во все носом.
На другой день кроха уже с новой стороны познавал мир. Он смотрел на него, а мир смотрел на львенка. Жучки, паучки, бабочки, птички, облачка, солнышко. Все новое и неизвестное. Но мама не разрешала уходить от убежища, поэтому ни жучка, ни солнышко понюхать и полизать не получилось.
А еще через неделю карапуза не получалось удерживать в яслях и мама понесла его в прайд.
Сперва, Левушка жутко испугался больших львов, особенно папу-льва. Но потом попривык и принялся озорничать с другими львятами. А самым излюбленным баловством стало подкрадываться и нападать на папин хвост. За что им доставалось от отца, но видать не крепко, потому что охотники за львиным хвостом не переводились.
А у Левушки появилась мечта – он захотел летать! В самом настоящем смысле, на двух крыльях.
Странные мысли для львенка. Обычно львята-мальчики мечтают о своем большом прайде, о своей просторной территории, на которой паслось бы огромное количество стад буйволов, зебр и антилоп. А тут мечта о крыльях.
Узнав об этом тайном желании Левушки, папа-лев только своей большой мохнатой головой покачал, он заподозрил, что львенок не совсем в себе. Вслед за львом покачали головами и все львицы.
Если бы был жив дедушка львенка, то он мог бы рассказать малышу, что когда-то давно у одного их прародителя были крылья. Но деда не было в живых, а в прайде никто не помнил эту историю.
Мама же львенка ужасно не хотела разочаровывать кроху и поэтому сказала ему, что все возможно.
Малышня подрастала. Девочки начали превращаться в львиц-подростков, а у мальчиков появилась коротенькая жиденькая грива.
Теперь молодняк ходил вместе со взрослыми на охоту. Однажды один из многочисленных братьев Левушки на охоте был ранен разъяренными буйволами. Они окружили ослабшего, не способного защищаться льва, и готовы были уже забодать и растоптать его, когда Левушка увидел, что его братец в опасности. Он с яростью разогнал буйволов, схватил брата за шкирку и утащил его к речке, к прайду. С тех пор этот львенок, которого звали Глеб, стал самым преданным другом Левушке. Рана его зажила, и братцы всегда держались друг друга, помогая и выручая один другого.
Молодежь все более взрослела.
А за Левушкой стала ходить слава сострадающего чужим проблемам и того, кто никогда не пройдет мимо нуждающегося в помощи. При том этот его образ поведения распространилось не только на членов прайда, но и далеко за его пределы. И у Левы начались конфликты, когда он начал вступаться и защищать малышей антилоп и зебрят от своих братьев и сестер. Папа-лев вызвал его на поляну и строго и грозно отчитывал за такое не львиное поведение. Юнец попытался объяснить свою точку зрения, что можно нападать на сильных и на взрослых, а на маленьких и беспомощных нельзя. На что Лев заявил, что с такими убеждениями он и вовсе скоро перейдет на подлапный корм. И запретил ему навязывать эту глупую идею кому-либо еще. Если оно хочет так жить, то пусть и живет, а другим не мешает поступать иначе.
Все братья и сестры после этого семейного собрания от него отвернулись. Львицы снова качали головами, и только мама да верный Глеб его поддерживали. Потому что чувствовали, что что-то правильное и особенное в этом есть.
И вот, спустя год, все львята стали совсем большими. И прайд отправил молодых львов на четыре стороны. Левушка и Глеб простились со своими мамами, сестрами и папой, и отправились в свой общий на двоих путь. А путь этот они сами не до конца понимали. Знали только, что лежит он к каждому нуждающемуся. Так они и бродили по всей Африке, спасая и защищая. А Левушка все о крыльях мечтал. Глеб знал о мечте друга с детства, но не разочаровывал его, хотя и считал это полнейшей утопией.
Однажды два брата и друга, пара гривастых львов, бродили по Драконовым горам, как вдруг услыхали блеяние. Левушка тут же сообразил, откуда оно доноситься и помчался к обрыву. А там, едва-едва, на двух камушках удерживался молодой горный барашек.
Левушка стал тянуть ему лапу: «Давай, хватайся зубами дружище». Но барашек только еще больше перепугался, и уже не знал, что ему выбирать, смерть на дне обрыва или смерть в пастях двух львов, он же не знал, что Левушка и Глеб уже давно питаются только фруктами и травой.
Лева тянулся-тянулся, а барашек вдруг совсем потерял равновесие и начал падать, Левушка рванул за ним, не рассчитал и свалился в обрыв вслед за барашком.
Летит он на дно: «Ну все, конец». И тут вспоминает о крыльях, о своей мечте. Как же они ему сейчас нужны..!
Вдруг, из его спины стрелами выскочили два крепких желто-рыжих крыла.
Вау!
И уже у самого дна крылатый лев схватил барашка и вынес его обратно на тот склон, с которого оба они свалились.
Бедный барашек! Он уже почти разбился, как вдруг его спасает от погибели лев, у которого крылья! Вот это у него был ужас.
А Глеб, который не успел схватить падающего брата, лежал, рыдал на валуне, как вдруг Левушка является живой на двух крыльях.
Какое же было его изумление, а потом какие пляски и хороводы водил он вокруг друга, радуясь, что тот жив и что мечта его исполнилась.
Прошло много лет.
Во всей Центральной Африке мир, покой, благополучие и процветание. Потому что ей правит некий мудрый справедливый мистер Левон и его друг господин Глеб.
По всей Африке ходит множество рассказов об их подвигах. И даже говорят, что у одного из них есть крылья.
Но это конечно вряд ли является правдой, потому что разве бывает, чтобы у льва были крылья?

Свет в кувшине

Тихо скрипнула дверь. И вслед за появившимся лунным лучом на полу, появилась нога в стоптанном башмаке. Вошел человек и беззвучно прошел в открытую дверь соседней комнаты. Настороженно оглянулся по сторонам и приблизился к небольшой дверке на замке в углу комнаты. Человек долго возился с замком, пока, наконец, не разомкнул его. Открыл дверку. Увлеченный своим занятием он не заметил, как в комнату вошел хозяин.
- Джон, что ты здесь делаешь? – окликнул он ночного посетителя.
Вздрогнув, вор подскочил на ноги. Что тебе, Симон? – зло пробормотал он. А перед внутренним взором моментально пронеслись все возможные последствия от этой встречи: зал суда, тюрьма, исправительные работы.
- Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?
- Будто ты не знаешь что!
- Денег ты там не найдешь – сказал хозяин, пройдя из центра комнаты, где он находился все это время, ближе в сторону Джона, к настенному шкафчику. Открыв его, он достал глиняный кувшин, и, повернувшись к мужчине, продолжил говорить.
- Ты понимаешь, что я сейчас вызову полицию и тебя с радостью арестуют прямо на месте преступления. Но я верю, что ты можешь измениться. Я хочу дать тебе шанс.
Помнишь, как много лет назад, когда мы учились в школе, я захотел научиться делать посуду из глины. С тех пор я этим и занимаюсь. И это стало моим делом. Сейчас у меня в руках моя самая первая работа. Я отпускаю тебя, но в обмен на это, ты возьмешь сосуд, который я дарю, и дальше будешь жить честно перед людьми и законом. Что скажешь?
- Я скажу, что ты с головой не дружишь! Давай сюда свой кувшин, и я пошел – и, выхватив сосуд из рук Симона, мужчина выскочил за дверь, боясь, как бы тот не передумал.
Всю дорогу домой Джон никак не мог придумать логичное оправдание поступку Симона. И был наверняка уверен, что здесь какой-то подвох.
Так как путь домой прошел частично бегом, частично быстрым шагом, то он так и не заглянул в кувшин. И теперь, вернувшись в свою лачугу, открыл его. Из горлышка вырвался яркий теплый свет, наполнивший всю комнату и вытеснивший из нее мрак. Удивленный Джон не мог понять, что это за странное явление. Он перевернул кувшин, попытался вытряхнуть этот свет. Закрыл крышкой, свет исчез, открыл – он снова наполнил собой помещение. Сколько ни тряс кувшин, он так и не понял тайну света, и лег спать, смотря на загадочный сосуд.
И ему приснился сон. Он видел молодого Симона, пробующего снова и снова сделать кувшин из куска глины. Каждый раз он начинал сначала. Наконец, у него получился аккуратный сосуд. Доделав его, он поставил изделие в печь. После просушки, расписал кувшин яркими узорами. И уже поздней ночью, красивый, законченный сосуд поставил на подоконник. Ранним утром начала всходить заря, небо порозовело, и по земле побежали первые теплые лучики солнца. И один из них, пробегая по окну дома Симона, скользнул по подоконнику и нырнул в кувшин.
Днем, после школы, Симон пришел полюбоваться своей работой, и обнаружил внутри теплый свет, а так как его кто-то позвал со двора, он закрыл кувшин крышкой, которая лежала рядом с кувшином все это время, и убежал. И только вечером он снова смог взять свой кувшин. Открыл крышку, и свет наполнил всю комнату. Он смотрел на этот свет и смотрел. И лицо его становилось мягче, а взгляд ласковее.
Запел петух и Джон проснулся.
Он долго лежал глядя в потолок и пытаясь стряхнуть с себя такой яркий и странный сон. Но не мог. Сон снова и снова «прокручивался» внутри него. Он повернулся и посмотрел на кувшин. Простой глиняный кувшин, над горлышком которого стояло мягкое свечение изнутри. Свечение, которое притягивало взгляд.

Прошло десять лет.
Вместо старой лачуги вора, теперь тут стоит добротный дом, перед домом аккуратненький садик. Вместо вора-Джона, теперь здесь живет Джон-плотник. Это все тот же Джон, но насколько же другой человек! Его жизнь вся изменилась. Он вернул людям все, что украл, сам предстал перед судом, но судьи, по просьбам и свидетельствам людей, которым он все вернул, оправдали его.
С тех пор про него идет молва, что нет более человечного и честного мужчины во всей округе. Есть у него и завистники, говорящие, что этот плотник - человек странный и шепчущие, что что-то во всей его перемене нечистое; как и всегда, там, где самое святое видят самые черные краски, будто бы хорошо спрятанные.
Джон, конечно, не скрывает, что изменил его свет в кувшине, однажды подаренный теперь близким другом Симоном.
На окраине большого поселка Джона живет семья. В ней двое детей, старшая девочка шести лет и младенец-мальчик. Мама их добродушная женщина, болезненного вида. А отец … пьяница.
Дома у них почти ничего нет. Только старая широченная кровать, печурка, стол и два стула на шатких ножках. У третьего нет задних ножек, и он стоит облокоченный к стене, а на нем обычно лежит рукоделие хозяйки дома. На деньги, которые она выручает со своих работ, семья и живет. Конечно, этого совсем не хватает даже на самое необходимое. Летом живется легче, так как не нужно топить печку, не нужна теплая одежда, которой обычно нет и в холода, и есть какое-то количество продуктов с их маленького огородика. А зимой очень тяжело. Иногда им приходится ложиться спать совсем голодными, а дочка Энни часто видит во сне вкусный пирог, которым ее угостила соседка на ее Энни, день рождения.
Отец, когда не работает, сидит с утра до поздней ночи либо в кабаке, либо у своих друзей. И, по словам Энни, она даже не знает, что лучше, когда папа в кабаке, где он вечно дерется, или когда он остается дома.
По рассказам соседки, в такие дни, даже ей страшно у себя дома. «Томас кричит и бранится до середины дня, старый домишка весь трясется, посуда так и слышно как бьется. А набуянившись, храпит на всю улицу».
Энни отсиживается в это время у нее. На этом настояла сама соседка, да и мама ее обрадовалась этому предложению.
Девчушка, не по годам, взрослая, сидит большей частью где-нибудь одна и думает. Она ведь видела, как живут другие семьи ее маленьких друзей. И мечтала о том, что когда-нибудь папа станет другим. Добрым, заботливым, и совсем перестанет пить. У них тогда будет дома вкусная еда. У мамы будет новое платье, а у нее, Энни, туфельки, как у соседской девочки. А по воскресеньям они будут вместе гулять по лесу. И на полянке у ручья обедать всей семьей, а потом возвращаться домой. Усталые и счастливые.
Этим днем, с самого утра, отец опять пропал где-то у своих друзей. Мама срочно доделывала красивую шаль. Братик спал. Энни подмела весь дом, принесла воды. И побежала играться с друзьями во дворе.
Приближалось уже обеденное время, и тут как раз завязалась самая интересная игра. Кто-то из ребят рассказал историю, накануне услышанную дома от взрослых, о Джоне-плотнике и его волшебном кувшине. Что кто на свет из кувшина посмотрит, становится другим человеком, самым честным и добрым. И теперь ребята слепили из уличной грязи что-то наподобие кувшина, и придумали, что все разбегаются, салка ловит кого-то из них, показывает ему «кувшин» и тот должен изобразить ангела и «улететь» на дальний высокий пригорок. И сидеть там ждать остальных ангелов. Игра была в самом разгаре, когда матери стали зазывать детей на обед. Все разбежались. Энни осталась одна. Домой идти не имело смысла, мама ушла в город с братиком, продавать работу.
И Энни пошла в подлесок к любимому ручейку. Села в тени, опустила стопы в холодную воду и стала смотреть на струи воды, омывающие камни. И думать про только недавно услышанную историю про свет в кувшине. Как бы она хотела, чтобы ее папа смог посмотреть на этот свет и стать другим. Может быть, уговорить папу сходить к дяде Джону. И тут она представила огромного пьяного папу, представила, как она попытается что-то сказать отцу, и что после этого начнется. И поняла, что не сможет привести папу к свету.
Затем, она стала думать, как бы ей попросить у незнакомого дяди Джона кувшин со светом, чтобы показать папе, когда он будет дома. И стала придумывать нужные слова, которые разжалобили бы этого человека. Но когда представила, что дяденька, наверняка догадается, что такой человек как ее папа может кувшин запросто разбить, то подумала, что он не даст его. Ведь это такая ценность.
Энни совсем загрустила и почти заплакала, как вдруг ей пришла в голову мысль, взять кувшин без спроса, показать папе, когда тот будет поспокойнее. А потом вернуть сосуд обратно дяденьке и извиниться. Она ведь не хочет ничего плохого, да и не сворует, а только возьмет на время. Девочка повеселела. И отправилась обратно к друзьям, чтобы разузнать подробно, где живет Джон-плотник.
Тем вечером, уже в сумерках, по улицам шла маленькая девочка, осторожной походкой, обходя дворы с собаками, чтобы никто ее не заметил. Энни решила не откладывать на потом, а заполучить свет в кувшине сегодня же. Она понимала, что это не правильно, проникать в чужой дом и брать не свое, но гнала все осуждающие мысли прочь. Наконец, она добралась до нужного дома. Сверила приметы, которые запомнила. Синий деревянный забор, дуб на углу участка, красные розы в клумбах перед домом и желтая входная дверь.
Она осторожно открыла тихо скрипнувшую калитку и пошла по гравиевой дорожке к дому. Дверь оказалась заперта, значит, она во время, хозяина нет дома. Девочка обошла дом кругом и увидела, что одно из окон первого этажа раскрыто нараспашку. Хозяин знал, что у него поживиться не чем, только если рабочие инструменты украсть. Энни оглянулась по сторонам и нашла то, что искала, скамеечку под яблоней в небольшом саду за домом. Придвинула ее к окну и влезла внутрь. Ей не пришлось долго искать кувшин, он был в рабочей комнате, как раз, куда она влезла, и свет из него сам его выдал. Сосуд стоял на столе. При помощи стула, который стоял тут же, Энни взяла кувшин со стола. Поставила на подоконник, вылезла из окна на скамейку, забрала кувшин, вернула скамейку на место под деревом, нервно оглянулась по сторонам, и, скользнув с кувшином в руках за калитку, побежала домой.
Девочка старалась идти окраинами, чтобы не наткнуться на запоздалых прохожих, и на собак.
Было уже темно, но Энни не боялась, потому что она несла свет. Кувшин освещал не только дорожку впереди нее, но и ближайшие заборы и деревья. А как интересно выглядели цветы при этом свете. Пару раз она останавливалась рассмотреть их поближе. На свет слетелись светлячки и мотыльки. Идти Энни стало еще веселее. Она так залюбовалась светом и кружащимися над кувшином светлячками, что не заметила выпирающего прямо средь дороги корня дерева, споткнулась об него и упала. Кувшин выскользнул у нее из рук, покатился и провалился в яму, которая была впереди, и о которой Энни совсем забыла. Если бы она не споткнулась, то сама упала бы в нее.
Подскочив, и даже не заметив, что разбила коленку, Энни бросилась к яме. К счастью кувшин не разбился, недавно шли дожди, и в яме была мягкая глина. Но в тоже время, яма была глубокая, свалившись в нее, девочка не смогла бы сама вылезти, тем более она никак не могла теперь достать кувшин. Она пыталась достать его при помощи палки, которую нашла возле тропинки, но у нее все равно ничего не получалось. Кувшин срывался вниз каждый раз. К тому же Энни боялась, что он все-таки разобьется, от таких постоянных падений. А позвать взрослых на помощь она не могла, ведь это был не ее кувшин. Прошло уже много времени. Нужно было скорее попасть домой, чтобы мама не волновалась. Сзади где-то вдалеке громко хлопнула дверь, и раздались ругающиеся голоса. Заплаканная Энни испугалась и побежала скорее домой, так и оставив кувшин в яме.
Энни уже давно спала, когда ее папа возвращался домой. В тот день он выпил слишком много, «с горю», как он объяснил своему закадычному другу. Горе его было в том, что временами он осознавал, в каком состоянии находится вся его семья, и что это все из-за него. Где-то в душе он сожалел, что у них такая жизнь, но поменять себя был не в силах. Вернее, не так уж он сильно хотел измениться ради благополучия семьи. И эта душевная борьба и была его горем.
Он шел, громко распевая песни и попеременно встречаясь лбом и всем телом то с заборами, то с деревьями. И вдруг свалился в яму. Немного протрезвев, он неожиданно увидел рядом с собой свет. Протер глаза, «галлюцинация» не прекратилась. Он уставился на него, и удивился, увидев лежащий сосуд, из которого шел свет. «Вот те нате, свет в кувшине». Вылезать из ямы ему не захотелось, и он так и уснул, смотря на свет, льющийся из кувшина.
И он увидел сон, тот же, что снился Джону-вору, когда он еще им был.
Был уже полдень, когда Томас проснулся, с необычайно ясной головой. Перед его внутренним взором стояло ночное видение. Он смотрел на кувшин, на мягкий свет, льющийся из его горлышка, и вспоминал всю свою жизнь. Думал о своей жене и детках. Думал о том, что он больше не хочет, чтобы так дальше продолжалось.
Когда Томас вылез из ямы, он уже больше не был пьяницей.
Бережно держа в руках кувшин, отец переступил порог своего дома. Его жена сидела на кровати и держала на коленях заплаканную дочь. Они вместе собирались идти, вытаскивать кувшин и возвращать его хозяину, как тут появился отец с этим самым кувшином и новым выражением лица. С такими теплыми и мягкими глазами. Свет его изменил.
А спустя некоторое время, вся семья шагала к дому Джона-плотника. И уже не так сильно привлекал свет, исходивший из кувшина, как свет, которым светились их лица.

Факел

Так презрен по мыслям сидящего в покое факел,
приготовленный для спотыкающихся ногами.
Иов 12:5

Когда-то, давным давно, в рыцарские времена, один очень храбрый и мужественный рыцарь, поздно ночью, возвращался к себе домой в замок.

Была очередная война, и его страна погрузилась очень глубоко в эту войну.

Битва за битвой, сражение за сражением. И наш рыцарь, назовем его Люсьеном, как верный подданный своего государства, без отпусков, много лет провел на полях боя. Весь его отряд, все его слуги, плечом к плечу, стояли с ним в сражениях. Много они пережили потерь, предательств, поражений, страшных ран, но войну выиграли. К сожалению, многие его друзья погибли. И это было ужасно. Но главное, что победа была за ними, а ведь битвы ради этого и ведутся, ради побед.

И вот теперь Люсьен возвращался домой к семье. Все его подчиненные должны были выехать к замку через три дня, как он уехал.

А он спешил изо всех сил поскорее домой к своей жене и детишкам, которые успели уже сильно подрасти, пока его не было. Люсьен гнал и гнал своего верного скакуна и днем и ночью, почти нигде не останавливаясь. И вот он уже почти дома. Еще чуть-чуть…

Стояла глубокая безлунная ночь, а он в пути. Темно, почти совсем ничего не видно. Он въехал на пригорок, и увидел знакомый лес. Последнее препятствие, последнее, что отделяет его от дома. Он пришпорил коня, и конь рысцой устремился к лесу.

Совсем у самого леса он приостановил скакуна, и они вступили в лес.

Если на просторе было темно, то в лесу просто тьма тьмущая. Как только всадник и его конь оказались в лесу, рыцарь понял, что лучше бы он заночевал на равнине, а через лес поехал уже засветло. Не видно ничего, тем более тропку.

«Конь мой хорошо знает эту дорожку через лес, да и у меня самого с памятью вроде как все хорошо» - подумалось Люсьену.

Но спустя полчаса рыцарю стало казаться, что они куда-то не туда едут. И точно, спустя еще полчаса он понял, что ему не кажется, а они действительно уже давно сбились с тропки.

Тем временем, у него дома в замке, все уже давно спали, и лишь старик сторож высоко на башне старался бодрствовать. Но вот и он уже задремал. Только Факел в его сторожке в башне, прямо напротив оконца, что выходила на лес, продолжал бороться с дремотой и гореть.

«Ты не должен спать. Ты должен светить. Ты Факел, значит, ты должен гореть, освещать» - внушал он сам себе.
«Так, я не хочу спать. Я хочу светить, так что прочь всякая дремота. Я должен делать то, для чего я создан – светить».

Старая Шкура Медведя на соседней стене недовольно забурчала, и сквозь сон говорит Факелу: «Да не переживай ты, спи себе спокойно. Даже сторож вон спит».
«Не», - говорит Факел, «Я не должен потухать, вдруг, кому может понадобиться мой свет, а я не горю?»
- «Да кому сейчас нужен твой свет? Спи спокойно, и другим не мешай».
- «Прости меня, госпожа Шкура Медведя, но я не буду спать, и извини, что тебе буду мешать».
- «Ну и глупый ты».
Факел промолчал.

А в это время всадник и его конь старались найти тропу, что бы попасть домой. Они уже и устали, из сил выбились, но оба старались не отчаиваться, а продолжать свои поиски. В целом, с того момента, как они въехали в лес, и до того, как выехали бы из него уже к самому замку, должно было пройти около полутора часов. А они блуждали уже часа три.

И вот, кружа по лесу, Люсьен устало поднял глаза вверх и… увидел маленький трепещущий огонек средь кроны деревьев.

«Ух ты!» Он взял коня под уздцы и повел на огонек.

Сквозь кусты и колючки они пробивались. Все поцарапались, по временам проваливаясь в ямы и спотыкаясь о корни деревьев.

Вдруг вдалеке завыла стая волков…! Конь испугано всхрапел. А у мужественного рыцаря похолодело все внутри, и он быстро огляделся по сторонам. Да, если им сейчас быстренько не пробраться через этот лес и не выйти на огонек, то… то, все может плохо кончиться….

Но, когда он поднял обратно глаза в крону ветвей, где виделся до этого ему огонек – его не оказалось. «Как? Где он?»

Волчий вой послышался ближе…. «Ох, Господи, ты дал мне этот маленький путеводный знак, чтобы я мог добраться до дома, а не продолжать здесь бродить, А тут эти волки, и огонек пропал. Господи, верни мне этот знак, пожалуйста» - взмолился Люсьен.

Он решил продолжить идти в том направлении, где последний раз он видел мерцающий свет.

А что же Факел?

Беседа со Шкурой малость взбодрила, но спустя некоторое время огонек его стал дрожать, и сам Факел сонно потрескивать. Огонек все меньше и меньше, но вдруг, уже у погружающегося в сон Факела, в его мыслительном центре, возник, как вспышка молнии, просвет мысли: «Не спи, ты должен светить».

«Ой!» - Факел вздрогнул, - «Чуть совсем не заснул. Не, так дело не пойдет. Буду значит петь, чтоб не заснуть».

И он запел:

Не спи, не спи,
Не вздумай спать…

Шкура недовольно заворчала, но Факела это как-то не особо волновало, гораздо важнее было для него продолжать гореть.

А в лесу, Люсьен в очередной раз в надеже поднял взгляд в крону деревьев. И вот он! Его путеводный ориентир. Только чуть-чуть правее. Казалось, что волки уже почти на пятки наступают. Наш благородный рыцарь взял коня под уздцы и поскорее пошел на огонек. Быстрее, быстрее.

Но вот, лес поредел, и они вышли на равнину. Волки остались далеко позади в лесу. А на холме стоял родной замок, в оконце башни которого, мерцал огонек Факела.

Коробова Юлия

Малыш Лучик

Посвящается человеку-лучику, дорогой сестре Наташе Лансере :)

Солнышко. Яркий теплый свет. Малыш Лучик весело перебегает с листика на листик, с деревца на деревце. Вот он прыгает по зеленой травке, а вот он уже на полевой ромашке. Вот он и до маленькой лужицы добежал.

- Малыш Лучик, отчего ты такой веселый?
- От того, что я несу свет моего Папочки Солнца.
- А зачем ты его несешь?
- Чтобы цветочки распускали свои лепесточки, травка была сочной, листики зеленели, деревья росли и становились все больше и крепче, пшеница зрела, зверушки грелись, а люди улыбались, подставляя свои лица солнечному свету.
- Малыш Лучик, а ты не боишься, что однажды Папа Солнышко померкнет, или что ты не сможешь принести свет и тепло? Не боишься, что тучки закроют небо, и ты не сможешь бегать по мягкой травке и играться в листочках?
- Ну что ты? Папа Солнце померкнет только тогда, когда в нем уже не будет необходимости. Придет Некто, Который будет гораздо ярче и прекрасней. Нести свет и тепло я перестать не могу, потому что я и есть свет и тепло, но только в небольшом количестве.
А если тучка набежит на небо, то подует ветерок и она помчится мимо. И я снова буду скакать с листочка на листочек, перебегать с деревца на деревце, заглядывать в окошки домов и делать вокруг все немного более солнечным и ярким! :)

Коробова Юлия

Соловьиная душа

Автор - Коробова Юлия, композитор и исполнитель - Наталия Лансере.

На берегу большого пруда сидел рыбак. Он каждое утро приходил на этот пруд и садился под большой плакучей ивой, забрасывал удочку и ждал поклевки. Любил он здесь сидеть под ивой не только из за рыбного местечка, прекрасной тени и красивого вида на пруд, а еще и за то, что из близлежащего леса, каждое утро на излюбленное им дерево, прилетал соловей и пел, пел…

Ах, как он чудесно пел! И не только рыбак, но как будто и все вокруг замирало, вслушиваясь в пение певца.

Человек все приглядывался к этой маленькой неприметной птичке с таким прекрасным голоском. Любил человек природу. Очень. Любил просто вот так посидеть, понаблюдать да подумать.

Наблюдал он и за соловьем, да и вообще, за всеми жителями пруда и леса, обитатели которого частенько с утречка пораньше выбирались на полянку к пруду. Была тут и белочка с таким пушистеньким-пушистеньким хвостиком, и неповоротливая зеленая черепаха, и куча маленьких птичек, поднимавших невообразимый гомон, и галки прилетали, по временам громко перебраниваясь друг с другом, и много других веселых и не очень зверушек прибегало.

А еще на пруду жила куча лягушек, лягушат и головастиков. Но это еще не все.

На пруду жила большая жаба. Ух, какая же она была неприятная особа. Даже рыбаку она была противна. А как же она отравляла жизнь окружающим. И рыбкам и лягушкам не было от нее никакого житья.

Ну, просто не могла она ни с кем ужиться. А самым злейшим ее врагом была черепаха. Им даже пришлось поделить пруд пополам, чтобы не пересекаться. И ни одна не пересекала черту территории другой. Но как раз под ивой пролегала эта самая невидимая черта. Так что рыбак имел прекрасную возможность лицезреть обоих «властительниц» пруда.

Однажды, как-то раз, на пруд прилетела важная цапля. А в это время наша жаба сидит и с наслаждением слушает соловья, который увлеченно поет на иве, и не видит жаба, что сзади цапля к ней подкрадывается. Вдруг соловей оборвал пение и с воплем «жаба, в воду!» бросился на цаплю. Цапля его «раз» клювом - и перещёлкнула. Жаба же быстро скрылась под водой. Рыбак так и застыл с удочкой в руках от всего происшедшего на его глазах: «Не часто и среди людей такую жертвенность встретишь».

Укрывшись в своем домике на дне пруда в тине, жаба начала размышлять и вспоминать все, что в ее жизни было связано с соловьем…

О, как она любила его слушать. Ей нравилось в соловье все. От его простого, но такого искреннего внешнего вида, до самой замысловатой трели. Восхищению им у жабы не было предела. С завидным постоянством, в любую погоду жаба ожидала прилета соловья на иву.

Эта мерзкая особа внимательно, ловила каждую нотку, каждую музыкальную проходку соловушки.

А мерзкой жаба была очень сильно. Во всей округе, все звери и птицы знали, что лучше вам не встречать на своем пути эту «даму», потому что, как минимум, у вас кончится все хорошее настроение.

Но как же она менялась под пение соловья. Слезы текли по ее щекам. Она боялась проронить хоть звук, дабы не спугнуть певца. Конечно же, мало кто верил в слезы жабы, но соловей верил. Поэтому он раз за разом прилетал, чтобы спеть ей. Да, он прилетал петь именно ей. Он очень хотел помочь жабе, хотел помочь ей измениться.

А она лишь тихонько-тихонько мечтала стать другой. Ей было так тошно от своей гадкости.

И вот, теперь его не стало, а она… осталась жить.

Жаба рыдала и рыдала. Ведь это было в первый раз, когда кто-то поступил относительно нее благородно, что так восхитило эту «даму»…

Внутри нее что-то надломилось и-и-и… совсем сломалось.

А спустя время в округе все заговорили про чудесные изменения жабы.

Нет, она не становилась внешне привлекательной, снаружи она все была в своей жабьей шкурке. Но менялись ее поступки, ее жизнь.

Она хранила память о соловье в своем сердечке.

Жабка примирилась со всеми своими старыми знакомыми. Только вот с черепахой у нее ничего не получалось наладить. Госпожа черепаха просто не могла поверить, что такая вредная жаба вдруг может поменяться. Ну никак это у нее в голове не укладывалось.

Поэтому жабе оставалось только мечтать, что однажды ее простят, и может, даже они смогут подружиться. Она пыталась раз за разом сделать что-нибудь приятное для черепахи. То букетик цветов к ее жилищу подложит, то еще что-нибудь. Но все как будто было безрезультатно.

Приближался конец того жаркого лета. Одним ясным деньком, когда солнце еще не вошло в свой зенит, рыбак все еще сидел и ловил рыбку, и все были заняты своими делами, на пруд прилетел большой-большой, черный пречерный, проголодавшийся ворон. И пригляделась ему черепаха, которая задремала на солнышке…

А жаба, находившаяся неподалеку, увидала, что ворон нацелился на черепаху.

Взмах крыльями, еще, ворон вытягивает лапы с когтями. Он все ближе и ближе. Жаба в два мощных прыжка оказалась рядом с черепахой и накрыла ее собой…

И вот, в когтях у ворона жаба. А черепаха быстренько булькнула в воду.

Вокруг замолкли все птицы, замерли все звери, перестали жужжать насекомые. Рыбак же, ошеломленный, снова застыл с удочкой в руках…

Шкафчик - часть 2

И вот стоял наш самодовольный и самодостаточный шкаф. Стоял он, стоял… И начал думать о… Вы не поверите, о чем – о своих друзьях. И начал вспоминать о дружбе, о том – какие у него хорошие друзья. Что-то защемило в его деревянном сердечке…

Наступила ночь… Страшная холодная ночь. Одинокий шкаф… Темный коридор… От холода дверка на дверку не попадает… И никого рядом. Никого! А-а-а, мамочки, страшно!

«Ох…» - Шкафчик громко всхлипнул, - «Мне страшно», «У-у-у. Мне так холодно».

Его сердечко сжалось от ужаса, когда он понял, что возможно это всего лишь первая ночь из тысячи ночей впереди. Он совсем весь сжался и поник.

«Я этого не выдержу» - подумал наш шкафчик.

Посмотрели бы вы теперь на него. Куда подевалась вся спесь и бравада? Где тот бодрый надменный вид? Где эта выпяченная грудь и молниеносный самоуверенный ответ на любой вопрос? Все это как рукой сняло.

Хм, похоже, он начал быстро лечиться от своего зазнайства.

Ему повезло, что ночи были короткие в тот период года. И ночь прошла.

Но наступивший день не принес ожидаемого облегчения. Потому что на улице было пасмурно, и вскоре начался дождь. А так как прихожая была в пристройке и крыша была прохудившаяся, то она начала протекать и дождь начал капать прямо на нашего несчастного героя.

Прицельно ему в темечко. Бр-р. Холодная противная жидкость монотонно капает на тебя, сводя с ума этой монотонностью и ощущением того, что ты начинаешь промокать и мерзнуть.

«О-о-о» - теперь уже завопил шкаф. «Ох» - раздавалось на всю пристройку. «Какой я глупый шкаф!» Как я мог променять друзей и теплую сухую спальню на вот это?» - вопрошал он себя и стены.

«А как они меня любили, как они меня любили! И за что? Да как вообще меня можно любить?»

«Противный старый гроб, который возомнил, что он само золотое трюмо королевы Британии».

«Ты глупый-глупый-глупый шкаф! Вот кто ты!» - заявил шкаф себе.

«И что вот ты здесь стоишь, что? Старое бревно на кривых ножках! Да место тебе на помойке за твое поведение и отношение! Тебя просто не донесли!» - вынес он вердикт. И, ох, как же он был прав.

«Ну вот, с тем, кто я есть определились. А что дальше?»

«Как же стыдно перед тумбочками и комодиками! А перед хозяевами! Как я так мог? Бесцельно стоял и ничего не делал, только мешал, а пользы от меня им не было никакой. Да еще и гордый такой. Что же мне делать? Ну не стоять же здесь и дальше? А что если пойти попросить у них всех прошения? Простят ли они? А если нет? Ох, но я должен хотя бы попытаться! Я должен хотя бы прийти и выразить все свое сожаление. Быть может… Ох!.. Быть может, меня простят. Но пусть хоть даже и выгонят, не выслушав, я должен попытаться!

И он двинулся. И знаете, скажу вам по секрету, его рост уменьшился на десять сантиметров.

С трудом он доковылял до лестницы. Посмотрел вверх, вздохнул и ступил на первую ступень. На вторую. Из его глаз стали капать слезинки, потому что его деревянное сердце стало превращаться в настоящее - мягкое и нежное.

Еще ступенька, еще… Слезинки капали и капали, а его габариты уменьшались и уменьшались.

Десятая ступень. У него началась одышка.

Одиннадцатая.

И вдруг он поскальзывается и-и-и… Летит по лестнице вниз. Раздается страшный грохот, он больно ударяется, падая, из глаз хлынывает поток, дверки раскрываются, и весь хлам и мусор из него выпадает.

Шкафчик как глянул на все это … и его обильно стошнило. Раз-два…

«Фу, что за мерзость. Какая гадость. Как я мог в себе все это иметь? Не может быть!»

Из глазок продолжают течь слезы, но только уже не просто от боли падения, а от ужаса осознания того, что он в себе носил. Он плакал и плакал. И становился все меньше и меньше.

Он попытался подняться, но как же ему подняться, когда у него нет рук… и только короткие кривые ножки. Ступени жутко скрипели под его туловищем, пытающимся встать.

Вдруг хлопнула входная дверь. Это хозяева вернулись домой.

Да, ну и картина предстала перед ними. Куча всякого ненужного мусора у подножия лестницы и шкаф, лежащий прямо по средь этой самой лестницы.

Шкаф приподнялся, насколько это было ему возможно.

Какой он был жалкий в этот момент. Хозяин взглянул на него и все понял.

Он спокойно подошел к нему, протянул руку и поставил наш шкафчик. Затем поднял его и понес в мастерскую…!

Светлая красивая спальня. Солнышко освещает всю комнату и пол, и стены, и мебель. А мебель в комнате – это наши старые знакомые: тумбочки, комодики, трюмо и так далее.

Был полдень. Все немножечко дремали. И вдруг открылась дверь, и на пороге появился хозяин. Он широко распахнул дверь и затем внес в комнату симпатишненький такой стеклянный стеллажик. Поставил его у стеночки и вышел. Вся мебель спальни скосила «глазки» и украдкой разглядывали неизвестного незнакомца. Через несколько минут хозяин опять зашел с огромной коробкой. Опустил ее на пол, открыл и стал вытаскивать одну за одной книги из коробки и ставить на новенького обитателя спальни. Когда он закончил с выгрузкой коробки и заполнением стеллажа, то довольно посмотрел на новенького, уставленного книгами, подхватил пустую коробку и ушел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, незнакомый стеллажик бросил взгляд вокруг и сказал: «Это я, бывший шкафчик. Простите меня. Я понял свою глупость. И хочу быть только таким, каким меня сделал хозяин, и для какой цели». И он поведал им свою долгую грустную историю, едва сдерживая свои рыдания.

Когда уже сгущались сумерки, он закончил свое повествование. Которое вызвало глубокие размышления у слушателей.

Друзья поняли его и снова приняли. И теперь наш стеллажик жил в комнате. И на душе его было прекрасно. Он никогда не забывал, кем он был, и поэтому невероятно сильно ценил то, кем он стал, то, что у него есть друзья, и то, что он может приносить пользу своему милому хозяину.

Коробова Юлия

Шкафчик - часть 1

Жил был на белом свете маленький шкафчик. Он был милый, наивный, ну просто душечка. У него были друзья – тумбочки, комодики, трюмо и прочая малогабаритная мебель. Дружили они крепко.
Время утекало, а наш миленький шкафчик рос. Да-да, не удивляйтесь, он действительно рос, ведь он был не простой шкафчик, а сказочный, впрочем, как и вся остальная мебель в доме.
А рос он жутко стремительно. И в высоту и в ширину. Быстрее всех своих друзей и сверстников.
Тумбочки, те вообще почти не росли, но зато, они наполнялись всякими умными и просто интересными книгами, которые хозяева любили почитать на ночь, всякими листочками с творческими задумками, потому что хозяева были людьми творческими и талантливыми. А также в тумбочках лежали дневники, которым сии талантливые люди доверяли все свои сокровенные мысли. Эти дневники и всякие творческие идеи вызывали у тумбочек особую радость и трепет, ведь им доверили хранить в себе такие важные вещи.
Комодики тоже подрастали. А в них хранилось столько нужных хозяевам вещей, что они были просто битком забиты.
А шкафчик все рос и рос, и превращался в огромный шкафише. Он не заботился о том, что бы заполнить себя чем-то полезным, но почему-то поставил главной целью своей жизни – вырасти. Вырасти самым большим, самым важным…. В общем: самым-самым на всей планете шкафом. И по мере его роста возрастало и его самовлюбленное состояние, так, что уже совсем-совсем скоро он стал просто не выносимым шкафом.
Поэтому его с трудом едва-едва хозяин дома и два грузчика сдвинули с места и вынесли, наконец. А понесли его на первый этаж в прихожую. Его поставили в угол. Засунули в него, какой-то не нужный хлам, который валялся тут же в прихожей, и оставили так стоять. И стоял теперь в углу наш коричневый шкаф, на своих изогнутых ножках достаточно мрачный и не довольный своим нынешним положением.
Но вскоре он начинает думать о том, что его принесли туда, потому что он такой важный, а значит ему нужно много места. И наконец-–то он не будет видеть этих мелких тумбочек и комодиков, которые возомнили невесть чего, что типа наполнить себя нужным содержимым – это важно. А ведь важно стать очень большим, вырасти огромным….
Ох, как ему нравилось его отражение, которое он когда-то увидел в зеркале. Ну, в принципе это было и не так давно… Как раз тогда, когда его спускали вниз на первый этаж, то его пронесли мимо зеркало.
Шкаф прикрыл свои ?глаза? вспоминая свой образ в зеркале. Перед его внутренним взором проплыл его собственный самодовольный и самовлюбленный образ на плечах трех мужчин. И снова он почувствовал такую гордость и радость за себя, что он смог вырасти и стать таким большим, важным и красивым. Не то, что эти молявочки, думающие, что смысл жизни в том, что бы пользу приносить. Смысл в том, что бы стать самым большим, важным и видным из всех концов дома. Хм, это его философия жизни, и она ему очень приходилась по его нутру.
Жаль, что в своей вселенской заносчивости он не мог видеть то, насколько он убог. Огромный бесполезный «гроб», обшарпанный, страшненький и чрезвычайно не приятный в качестве собеседника, который выставили вниз, в темный угол, чтобы он не портил дизайн спален...

Коробова Юлия

Поэзия

Другие наши сайты: