Logo
Иудейские древности

Иосиф Флавий

Иудейские древности

СКАЧАТЬ КНИГУ В ФОРМАТЕ:

.pdf .doc .fb2 .epub

Главы 6 - 11


Предисловие издателей
Предисловие автора
Первая книга Главы 1 - 5
Первая книга Главы 6 - 10
Первая книга Главы 11 - 15
Первая книга Главы 16 - 20
Первая книга Главы 21 - 22
Вторая книга Главы 1 - 5
Вторая книга Главы 6 - 10
Вторая книга Главы 11 - 16
Третья книга Главы 1 - 5
Третья книга Главы 6 - 10
Третья книга Главы 11 - 15
Четвертая книга Главы 1 - 5
Четвертая книга Главы 6 - 8
Пятая книга Главы 1 - 5
Пятая книга Главы 6 - 11
Шестая книга Главы 1 - 5
Шестая книга Главы 6 - 10
Шестая книга Главы 11 - 14
Седьмая книга Главы 1 - 5
Седьмая книга Главы 6 - 10
Седьмая книга Главы 11 - 15
Восьмая книга Главы 1 - 5
Восьмая книга Главы 6 - 10
Восьмая книга Главы 11 - 15
Девятая книга Главы 1 - 5
Девятая книга Главы 6 - 10
Девятая книга Главы 11 - 14
Десятая книга Главы 1 - 5
Десятая книга Главы 6 - 11
Одиннадцатая книга Главы 1 - 5
Одиннадцатая книга Главы 6 - 8
Двенадцатая книга Главы 1 - 5
Двенадцатая книга Главы 6 - 11

Глава шестая

1. После смерти Варака и Деворы, умерших почти одновременно, медианиты соединились с амалекитянами и арабами, пошли затем на израильтян войною, совершенно разбили их и, поджегши хлеб на полях, увели значительную добычу. Так поступали они в продолжение семи лет. Тогда масса израильтян покинула равнину и удалилась в горы. Там они стали вырывать ямы и пещеры и прятали в них все, что им удалось спасти от врагов. Дело в том, что мадианитяне нападали на них всегда летом, предоставляя евреям зимою обрабатывать поля, для того чтобы впоследствии иметь возможность испортить им всю их работу. Ввиду всего этого, среди евреев начались голод и страшная нужда, и они обратились с молитвами к Господу Богу, моля Его о спасении[75]

2. В это время Гедеон, сын Иоаса, одного из выдающихся членов колена Манассиева, нес однажды несколько снопов ржи домой, чтобы обмолотить их тайно в погребе: он не хотел сделать это открыто на гумне из страха пред врагами. Вдруг перед ним предстало видение в образе юноши, которое назвало его счастливым избранником Господа Бога, На это Гедеон ответил: "Неужели может служить наилучшим доказательством благорасположения ко мне Предвечного то обстоятельство, что мне приходится теперь пользоваться погребом вместо гумна?" Но видение повелело ему мужаться и попытаться вернуть своим единоверцам свободу. Гедеон, однако, ответил, что считает это невозможным, потому что то колено, к которому он принадлежит, отличается малочисленностью, да к тому же сам он еще слишком молод, чтобы даже и думать о таком трудном предприятии. Предвечный тем не менее обещал ему дать все для того необходимое и предсказал израильтянам победу, если только он согласится предводительствовать войском[76]

3. Тогда Гедеон рассказал об этом нескольким юношам. Те доверились ему, и вскоре набралось десять тысяч человек воинов, готовых выступить в бой. Во сне же явился Гедеону Господь Бог и сказал, что по природе люди всегда настолько самолюбивы и так враждебно настроены против всех тех, кто превосходит их храбростью, что они, пожалуй, не припишут победы Господу Богу, а самим себе, если войска у них будет много, и притом отличного. Итак, дабы они убедились, что поддержку им окажет именно Предвечный, Он советует Гедеону повести войско свое в полдень, когда будет наиболее жарко, к реке и обратить внимание на следующее: кто наклонится к воде и будет пить в таком положении, того Гедеон может отнести к числу храбрых солдат, тогда как все те, кто поспешно и в смятении бросится к воде, могут быть признаны людьми робкими, столь спешащими исключительно из стоаха пред врагами. Когда Гедеон поступил сообразно указанию Божию, то нашлось триста человек, которые в смятении и страхе стали черпать воду руками и так пить ее. Тогда Господь повелел ему повести именно этих людей на врагов. В силу этого они расположились лагерем вблизи Иордана, намереваясь на следующий же день переправиться через реку[77]

4. Между тем Гедеон очень испугался, когда Господь Бог приказал ему напасть на врагов ночью. Желая, однако, успокоить его, Передвечный повелел ему взять одного из своих воинов и подойти поближе к стану ма-дианитов: здесь ему придется успокоиться и почерпнуть доверия и смелости. Гедеон повиновался и отправился в сопровождении своего слуги Фары. Когда он приблизился к одной из палаток вражеского стана, то он нашел, что воины там еще не спали, и один из них так громко излагал товарищам виденный им сон, что Гедеон мог все расслышать. Сон же заключался в следующем: воину приснилось, что ячменный хлеб, до того испорченный, что не годился уже более в пищу, прокатился по всему лагерю и сбил не только царский шатер, но и палатки всех воинов. Тогда другой солдат ответил, что это сновидение означает гибель всего войска, причем представил и соответствующее толкование, указав на то, что ячмень, по общему мнению, считается наихудшим сортом хлебных злаков. "Между тем,- продолжал он,- израильтяне пали теперь ниже всех народов Азии и тем уподобились ячменю. В то же время израильтян ныне обуяла отвага и между ними появился Гедеон и с ним целое войско. А так как ты говоришь, что видел, как ячменный хлеб поверг наши шатры наземь, то я начинаю опасаться, как бы Господь Бог не даровал Гедеону победы над нами". 

5. Когда Гедеон услыхал об этом сновидении, то его охватила радостная надежда на хороший исход предприятия, и он смело стал смотреть в глаза опасности. Рассказав затем своим воинам о приснившемся врагам сновидеюш, он приказал им вооружаться, что было исполнено ими с большою готовностью, так как сообщение Гедеона придало им смелости. После этого Гедеон разделил свое войско на три части, но сто человек в каждой, и повел их около времени четвертой стражи[78] к лагерю врагов. Все воины его несли в левой руке иустые кувшины, внутри которых были вставлены факелы, так что их наступление оставалось незамеченным врагами, а в правой по рогу, которым они пользовались вместо трубы. Стан врагов занимал обширное пространство, потому что у них было огромное количество верблюдов; при этом они образовали большой круг, расположившись по отдельным племенам. Евреям же было повелено, приблизившись к неприятелям, по данному знаку затрубить в рога, разбить кувшины и, потрясая факелами, с военным криком броситься на врагов и победить их, потому что Господь Бог обещал Гедеону оказать поддержку. Так евреи и сделали. Так как враги еще не спали, то их обуяли панический страх и ужасное смятение: была еще ночь. Между тем сам Господь Бог хотел этого. 

Лишь немногие были убиты евреями, большинство же пало от руки своих же товарищей, потому что все они говорили на разных языках, так что в общей сумятице каждый колол первого попавшегося, не обращая внимания на то, враг ли он или свой. Таким образом среди них произошла ужасная резня. Когда же весть о победе Гедеона дошла до израильтян, то они тотчас схватились за оружие, бросились за неприятелями в погоню и настигли их в узком, перерезанном ущельями месте, откуда те не были в состоянии выбраться. Тут они их окружили и перебили всех их, в том числе и двух царей, Орива и Зива. Между тем остальные вожди увели уцелевшие войска свои (которых было еще около восемнадцати тысяч) в сторону и расположились лагерем в значительном расстоянии от израильтян. Однако Гедеон не устрашился трудностей похода, но бросился со всеми своими войсками в погоню за ними; ему удалось настигнуть и перерезать всех врагов, а остальных двух предводителей их, Зеву и Салмана, он взял в плен и увел с собою. В этой самой битве пало из числа мадианитов и союзных с ними арабов до ста двадцати тысяч человек. Евреям досталась богатейшая добыча, масса золота, серебра, тканей, верблюдов и прочего вьючного скота. Прибыв в родной свой город Эфран, Гедеон убил мадианитских царей[79]

6. Между тем колено Ефремове было недовольно успехом Гедеона и решило объявить ему войну, под предлогом, что он предпринял поход против врагов без предварительного их о том оповещения. Тогда Гедеон, как человек рассудительный и вполне добропорядочный, ответил, что он решился сделать нападение на врагов без их, ефраимитов, участия не по собственному решению, но по непосредственному повелению самого Господа Бога, причем указал и на то, что ведь плоды победы в одинаковой степени будут распространятся как на них, так и на участников похода. Такими успокоительными речами он вполне умиротворил возбужденных евреев и принес им больше пользы, чем военными подвигами своими, потому что положил предел готовым разразиться внутренним междоусобицам. Впрочем, как мы покажем в своем месте, колену этому пришлось впоследствии еще поплатиться за свою заносчивость. 

7. Хотя Гедеон после этого и хотел отказаться от своей власти, однако был принужден сохранить ее за собою еще в продолжение сорока лет, разрешая все споры и недоразумения, которые возникали среди его единоверцев. Все постановления его признавались имеющими обязательную силу. Достигнув преклонных лет, он умер и был похоронен в родном городе Эфране[80]


Глава седьмая

1. У Гедеона, который имел многих жен, было семьдесят законных сыновей и один незаконнорожденный, по имени Авимелех, от наложницы Друмы. Этот последний отправился после смерти отца своего в Сихем к родственникам своей матери (которая была родом из Сихема), отличавшимся полнейшей испорченностью, забрал у них денег, вернулся затем с ними в отцовский дом и перерезал там всех своих братьев, за исключением одного Иоафама, которому удалось спастись бегством. Затем Авимелех ввел тиранический образ правления, не придавая ни малейшего значения законам, поступая самовластно по личному своему усмотрению и обходясь жестоко со всеми теми, кто еще дорожил справедливостью[81]

2. И вот, когда однажды в Сихеме справлялся общенародный праздник и там собрался весь народ, брат Авимелеха, Иоафам, который, как мы сейчас сказали, успел спастись от него бегством, взошел на гору Гаризин (возвышающуюся над городом Сихемом) и закричал громким голосом, так что все могли его услышать, прося народ спокойно выслушать от него то, что он будет говорить. Когда водворилась тишина, он стал рассказывать, как однажды деревья, когда они еще обладали человеческим голосом, собрались вместе и стали просить смоковницу быть царем над ними. Когда же смоковница отказалась от этого, указав на то, что с нее уже довольно чести, если она может гордиться своими плодами, и что ей другого почета не нужно, деревья все-таки не отказались от мысли выбрать себе правителя и наконец решили предложить эту честь винограднику. Но и этот отклонил предложение теми же словами, которые понзнесла перед тем смоковница. Когда этому примеру последовала и маслина, то деревья обратились к терновнику, который представляет хороший горючий материал, и он обещал взять на себя правление и всецело посвятить себя ему. Деревья смогут, заявил он, отдыхать в тени его; если же они вздумают погубить его, то их спалит тот огонь, который изойдет из него[82]. "Все это я рассказал вам не в шутку,- закончил свою речь Иоафам,- но потому, что, хотя Гедеон оказал вам массу благодеяний, вы относитесь спокойно к тому, что Авимелех забрал всю власть в свои руки, и даже вместе с ним, который ничем не разнится от огня, убили его братьев". Сказав это, Иоафам быстро удалился и три года скрывался в горах, прячась от Авимелеха. Вскоре за тем, по окончании этого праздника, жители Сихема раскаялись в том, что способствовали умерщвлснию сыновей Гедеона, и изгнали Авимелеха не только из своего города, но и из пределов своей области. Между тем Авимелех начал придумывать средства, как бы отомстить городу, так что, когда наступило время жатвы, сихемцы стали бояться выйти в поля для сбора плодов, страшась мести Авимелеха. В то время у них гостил один из князей, по имени Гаал, со своими воинами и родною. Жители Сихема просили его защитить их, пока они будут заняты жатвой. Тот исполнил их просьбу, и тогда они вышли за город в сопровождении Гаала и его войска[83]. >

3. Таким образом им удалось без приключений собрать все плоды. Затем был устроен народный пир, во время которого они уже дерзнули открыто поносить Авимелеха. Начальники же войска тем временем засели в засаду в окрестностях города, переловили многих людей Авимелеха и казнили их. 

4. Между тем один из влиятельнейших граждан Сихема, бывший в дружественных отношениях с Авимелехом, некий Зевул, сообщил последнему через послов, что Гаал возбуждает против него народ, и дал ему совет спрятаться вблизи города; сам он уговорит Гаала выступить против Авимелеха, и тогда сам собою представится случай отомстить ему. Если это случится, то он обещает ему вернуть расположение народа. Ввиду этого Авимелех засел в засаду, Гаал же, не приняв никаких мер предосторожности, вышел за город, причем его сопровождал Зевул. Вдруг Гаал заметил надвигавшихся на него вооруженных людей и сообщил об этом Зевулу. Зевул же ответил, что это ему только так кажется и что он принимает за воинов тени, падающие от скал. Но когда Гаал ясно увидел, что воины подходят все ближе и ближе, то он высказался об этом Зевулу, который ответил: "Разве не ты обвинял Авимелеха в трусости? Почему же ты сам не покажешь ему великую храбрость свою и не вступишь с ним в бой?" В сильном смущении Гаал вступил в рукопашную с людьми Авимелеха. Но когда несколько его воинов пало, он бежал назад в город и увлек за собой остальных солдат своих. Тем временем Зевул начал среди граждан интриговать против Гаала, добиваясь того, чтобы его изгнали из города за трусость, которую он будто бы проявил в стычке с людьми Авимелеха. Авимелех между тем узнал, что жители Сихема еще раз выйдут из города, чтобы окончить свою жатву, и потому посадил в засаду в окрестностях города еще несколько войска. Когда граждане действительно вышли из Сихема, одна треть его войска заняла городские ворота с намерением отрезать жителям возвращение назад, остальное же войско занялось ловлею рассеявшихся по полям сихемитов, и таким образом повсюду шла резня. Затем Авимелех разрушил город до основания, так как не встретил тут ни малейшего сопротивления, посыпал солью его развалины[84] и окончательно добил всех жителей. Те же из них, которые, будучи рассеяны по всем окрестностям, избежали опасности, собрались затем на неприступной скале, засели там и собрались даже воздвигнуть стену в виде укрепления. Узнав об этом их намерении, Авимелех поспешил предупредить их, пошел на них со своими войсками и, захватив с собою вязанку сухих дров, велел и людям своим сделать то же самое и сложить все эти дрова около скалы с сихемцами. Когда затем в скором времени вся гора была окружена грудою дров и прочего горючего материала, то они подожгли последний и вызвали страшное пламя, которого не избег ни один человек, бывший на скале; напротив, все сихемцы вместе с женами и детьми сделались жертвами огня, так что одних мужчин погибло около полутора тысяч и прочих значительное количество. Такое горе постигло жителей Сихема, и они были бы в еще большей мере достойны сожаления, если бы это наказание не постигло их по всей справедливости за ту обиду, которую они причинили своему величайшему благодетелю. 

5. Между тем Авимелех, нанесший такое поражение жителям Сихема, вверг в ужас израильтян, так как не скрывал, что имеет в виду еще и дальнейшие завоевания и что не раньше прекратит свои насильственные действия, чем истребит всех евреев. В силу этого он двинулся против Фив[85] и взял город приступом. А так как там находилась большая башня, в которой народ искал убежища, то он решил осадить ее. В тот момент, однако, когда он бросился к входу в эту башню, какая-то женщина бросила в него обломком жернова и попала ему прямо в голову. Авимелех упал наземь и попросил своего оруженосца добить его, чтобы его смерть не была делом женщины[86]. Оруженосец исполнил эту просьбу, и таким образом Авимелех получил заслуженное возмездие за братоубийство и за преступление, учиненное над жителями Сихема, которых в свою очередь постигло бедствие, предсказанное им Иоафамом. Со смертью Авимелеха войско его разбрелось в разные стороны и разошлось по домам[87].

6. Затем начальствование над израильтянами принял на себя Иаир, галаадец из колена Манассиева, человек, отличавшийся большим счастием в жизни[88]. У него были прекрасные сыновья, числом тридцать, все отличные наездники. Им было вверено управление над народами Галаада. Иаир умер в преклонном возрасте, после того как правил в продолжение двадцати двух лет, и был похоронен в галаадском городе Камоне[89].

7. Вскоре у евреев наступило прежнее безначалие, выразившееся в ослаблении богопочитания и в нарушении законов. Ввиду этого амманитяне и филистимляне не задумались опять напасть с большим войском на страну их и разграбить ее. Заняв все местности по ту сторону Иордана, они даже решились перейти через реку и заняться завоеванием всей остальной страны. В таком бедственном положении евреи, однако, образумились, стали молиться Господу Богу и приносить Ему жертвы, умоляя Его умерить свой гнев и, снизойдя к их мольбам, уважить их просьбы. Тогда Господь Бог опять смилостивился над ними и обещал им свою помощь[90]

8. Когда амманитяне пошли походом на страну Галаадскую, местные жители вышли им навстречу до горного хребта, хотя и не имели предводителя. Был тогда некий Иеффа, человек и сам по себе очень могущественный и пользовавшийся большим значением потому, что содержал у себя на свой счет собственное войско. К нему-то и послали евреи с просьбою оказать им вооруженную поддержку и обещали ему за это навсегда предоставить начальствование над ними. Он, однако, отверг их предложение, обвиняя их в том, что они в свою очередь не оказывали ему помощи, когда его собственные братья открыто обижали его. Дело в том, что, так как он не был их родным братом, но происходил от другой матери, которую отец по любви взял к себе в дом, они выгнали его, пользуясь правом сильнейших. С тех пор Иеффа и поселился в Галаадской стране и стал принимать к себе в военную службу за деньги всех, кто бы откуда ни явился к нему. Когда же евреи еще настойчивее стали упрашивать его и поклялись при этом навсегда предоставить ему власть над ними, он согласился участвовать с ними в походе[91].

9. Затем Иеффа с большим старанием занялся всеми необходимыми приготовлениями, поместил свое войско в городе Масфафе[92] и отправил к царю амманитян посольство с жалобою на своевольное вторжение в страну. Тот в свою очередь послал послов к израильтянам с обвинением, что они осмелились совершить исход из Египта, и требованием вернуть ему страну аморреев, которая издревле принадлежала ему. Иеффа же ответил ему, что он совершенно неосновательно обвиняет предков их в занятии страны Аморрейской и что им скорее следовало бы быть благодарными евреям, что они оставили им еще страну Амманитскую (хотя Моисею представлялась возможность отнять ее у них). Затем он велел еще передать царю, что евреи и не подумают уступить им ту страну, которою они, благодаря милосердию Господа Бога, владеют свыше трехсот лет, и что они готовы сразиться за обладание ею.

10. После того Иеффа отправил послов домой, а сам стал молить Господа Бога о победе, причем дал обещание, если вернется невредимым из похода, принести Ему в жертву первое, что встретится ему на пути при возвращении домой. Затем он сошелся с врагами, победил и перерезал множество их и преследовал их до города Малиавы. Вторгнувшись далее в страну Амманитскую, он разрушил массу городов, захватил богатую добычу и освободил своих соотечественников от того ига, которое они несли в продолжение восемнадцати лет. Когда же он возвращался домой, с ним случилось несчастье, испортившее ему всю радость по поводу одержанной победы. Дело в том, что навстречу ему вышла его единственная дочь. Она была еще девушкою. В страшном отчаянии Иеффа разрыдался от горя и стал укорять дочь в поспешности, с которою ова вышла встречать его: теперь придется принести ее в жертву Господу Богу. Однако девушка не сочла за чрезмерное несчастие поплатиться жизнью за победу отца и за восстановление свободы своих сограждан; она просила лишь дать ей двухмесячный срок для того, чтобы она могла оплакивать со сверстницами свою юность. Затем оиа была готова предоставить себя в жертву Господу Богу, сообразно данному обету. Отец согласился на эту отсрочку; по истечении же двух месяцев он принес Предвечному дочь свою в жертву всесожжения. Жертвоприношение это, однако, было и не законно и не угодно Господу Богу, и Иеффа не подумал о том, как осудят его впоследствии все те, которым придется услышать об этом его поступке[93]

11. Спустя некоторое время колено Ефремове объявило Иеффе войну за то, что он не пригласил его к участию в походе против аммаивтгян, но забрал себе один всю добычу и присвоил исключительно себе всю славу этого предприятия. Иеффа, однако, ответил, что членам колена Ефремова было отлично известно, что сородичи их подвергаются опасности войны, во что они тем не менее, хотя у них и просили помощи, ее не оказали, несмотря на то что в ней очень нуждались. Затем он указал им на всю гнусность их поступка, заключающуюся в том, что они раньше не решались сразиться с врагами, но теперь готовы воевать против едивюплеменников своих. Наконец, он пригрозил им наказать их с помощью Господа Бога, если они не одумаются. Но так как ему не удалось убедить их, то ему пришлось вступить с ними в бой при помощи тех войск, которые были у него в Галааде, и учинить страшную резню. Обратив их в бегство, он бросился за ними в погоню, велел своему авангарду занять все места, где имелся на Иордане брод, и перебил там около сорока тысяч человек. 

12. После шестилетнего правления Иеффа умер и был похоронен в родном своем городе Севее[94], который находится в стране Галаадской. 

13. После его смерти власть перешла к Апсану из колена Иудова, а имеиио из города Вифлеема. У Апсана было шестьдесят человек детей, тридцать сыновей и столько же дочерей, которые все пережили его, причем ему удалось еще нри жизни своей поженить сыновей, а дочерей выдать замуж. Впрочем, за семь лет своего правления он не совершил ничего замечательного, о чем стоило бы вспомнить, и умер в преклоииом возрасте. Погребен он был также в своем родном городе. 

14. После кончины Апсана власть перешла к Илону из колена Завулонова. Впрочем, за десять лет своего правления и он не совершал ничего достопамятного[95]

15. После Илона был назначен правителем Авдон, сын Геллела, из колена Ефремова и города Фарафона[96]; о нем можно упомянуть только то, что у него были отличные дети, но ничего славного в свое правление ов не совершил; при нем страна пользовалась миром в полным внутренним спокойствием. У него было сорок сыновей и от них тридцать внуков, все отличные наездники, так что он ездил по стране со свитою в семьдесят человек, которые были все еще живы, когда он сам умер в преклонных летах. Блестящие похороны его состоялись в Фарафоне. 


Глава восьмая

1. После смерти Авдона филистимляне подчинили себе израильтян и в продолжение сорока лет взимали с них дань. Из этого стесненного положения еврея были выведены следующим обстоятельством:

2. Некий Манох, один из немногих знатных людей из колена Данова, считавшийся лучшим воином среди своих соотечественников, обладал необычайно красивою и этим сильно отличавшеюся от прочих жен прся супругою. Но так как у него не было детей и он был очень огорчен этим, то он часто отправлялся со своею женою за город, в свое большое поместье, и молил там Господа Бога даровать ему потомство. Будучи безумно влюблен в свою жену, Манох вместе с тем отличался крайнею к ней ревностью. Однажды, когда жена его была одна дома, ей явилось небесное видение в лице ангела Божхя, принявшего облик статного в прекрасного юнопм, который возвестил ей, что по милосердию Предвечного у нее родится красивый и чрезвычайно сильный сын, который, возмужав, будет грозою филистимлян. Вместе с тем ангел потребовал, чтобы ребенку не подреаали волос и не давали ему другого питья, кроме воды, потому что так угодно Господу Богу[97]. С этими словами видение так же внезапно исчезло, как оно явилось по повелению Предвечного. 

3. Когда муж вернулся домой, то жена рассказала ему об обещании ангела, причем выразила ему свой восторг по поводу красоты и статности явившегося ей юноши. Это вызвало ревность в Манохе, и он стал подозрительно относиться ко всему происшествию. Тогда жена, желая освободить мужа от его мрачных мыслей, обратилась с молитвою к Господу Богу вторично послать к ним ангела, чтобы и муж ее увидел его. И действительно, по милосердию Предвечного, ангел явился еще раз, когда муж и жена находились за городом в поместье. Впрочем, и теперь он явился в такой момент, когда жена была одна. Последняя просила его обождать, чтобы ей можно было привести мужа; ангел согласился, и она побежала за Манохом. Когда Манох увидел ангела, у него все-таки не исчезли его подозрения и он просил его сообщить и ему возвещенное жене его. Однако ангел возразил, что совершенно достаточно, если она одна это будет знать. Тогда Манох просил его сказать, кто он такой, дабы супруги были в состоянии по рождении ребенка возблагодарить его и сделать ему подарок. Когда же ангел ответил, что он в таковом вовсе не нуждается (так как он возвестил им о рождении сына не для того, чтобы получить от них за это вознаграждение), а Манох все еще просил его остаться и воспользоваться его гостеприимством, то ангел не согласился. Наконец он все-таки уступил настоятельным просьбам Маноха. Когда последний зарезал козла и приказал жене зажарить его и когда все было приготовлено для обеда, то ангел велел положить хлеб и мясо без посуды на скалу, прикоснулся затем жезлом своим к мясу, и оно тотчас сгорело вместе с хлебами в пламени, которое внезапно вырвалось из скалы. Ангел же на глазах их вознесся в дыме, как в колеснице, на небо. Манох испугался, как бы для них не было гибельно то, что они лицезрели Господа Бога, но жена успокоила его и сказала, что Предвечный явился им на радость и благо. 

4. Жена Маноха вскоре затем забеременела и строго исполнила все предписания, данные ей. Когда родился у нее мальчик, то родители назвали его Самсоном, что значит "сильный". Ребенок быстро подрастал, и видно было, что он будет пророком; это доказывали его умеренность в употреблении пищи и необычайный рост его волос[98].

5. Однажды, во время праздника, Самсон пришел со своими родителями в филистимский город Фамну[99] и, полюбив там туземную девушку, стал просить своих родителей позволить ему жениться на ней. Хотя последние не согласились на это ввиду того, что она иноземка, однако у Господа Бога этот брак был решен на пользу и на благо евреев, и потому Самсон добился наконец того, что девушку с ним обручили. С этих пор он часто стал навещать родителей своей невесты. В одно из таких посещений случилось, что по дороге попался Самсону лев, и, хотя юноша был совершенно безоружен, он не только не пустился бежать, но даже задавил его своими руками и бросил затем труп животного в кусты близ дороги.

6. Когда он впоследствии вторично шел опять тою же дорогой к своей невесте, Самсон нашел целый рой пчел, засевших в трупе убитого им льва, вынул три ряда сот и с прочими подарками принес своей суженой. На свадебном пире, на который Самсон пригласил жителей Фамны, последние, побаиваясь необычайной силы юноши, дали ему, будто бы в дружки, но на самом деле для ограждения себя от всяких случайностей, тридцать самых сильных молодых людей. И вот, когда все в значительной мере напились и начались соответствующие подобному случаю игры и забавы, Самсон сказал: "Я вам задам загадку; если вы разгадаете ее мне в течение семидневного срока, то каждый из вас получит от меня в награду за остроумие по куску холста и по праздничной одежде". Так как молодежь хотела блеснуть остроумием и вместе с тем воспользоваться такими выгодными условиями, то она согласилась, а Самсон на ее просьбы сообщить загадку сказал, что "нечто всеядное произвело из себя сладкую пищу, которая истекла из предмета, возбуждающего крайнее отвращение". Когда, однако, юноши в продолжение трех дней никак не могли найти разгадку, то они обратились к жене Самсона с просьбою выведать ее от мужа и сообщить им (иначе, если она не исполнит их требования, они грозили сжечь ее живьем). Когда жена пристала к мужу сообщить ей разгадку, Самсон первоначально отказал ей в этом, но затем, когда она стала просить еще неотступнее, расплакалась и усмотрела в этом его молчании доказательство его нерасположения к ней, сообщил жене всю историю со львом и то, как он нашел в падали рой пчел и принес ей три ряда сот меду. Рассказывая все это, Самсон не предполагал с ее стороны никакой хитрости; жена же его сообщила обо всем этом тем, которые пригрозили ей. На седьмой день, в который по уговору должно было представить разгадку поданной загадки, юноши собрались у Самсона до заката солнца и объявили: "Для путника нет ничего хуже льва и нет ничего слаще меда". Самсон же добавил: "И нет ничего коварнее женщины, которая выдала вам мою загадку". Затем он отдал юношам обещанное, так как ему удалось ограбить нескольких попавшихся ему на пути жителей Аскалона (также филистимлян), и отказался совсем от своей жены. В ответ на его гнев последняя вышла замуж за того из друзей Самсона, который был у него главным распорядителем на свадьбе[100]

7. Возмущенный такою гнусностью, Самсон порешил отомстить как ей, так и всем филистимлянам. Так как время было летнее и злаки на полях почти совершенно созрели, то он поймал трехсот лисиц, привязал к хвостам их зажженные факелы и выпустил их в поля филистимлян. Таким образом, вся жатва последних пропала. Когда филистимляне узнали, что это дело рук Самсона, а также сообразили, почему он так поступил с ними, они послали своих старшин в Фамну и велели им сжечь живьем новую жену Самсона со всеми ее родственниками, как виновниками этого их бедствия. 

8. Между тем Самсон успел перебить многих из жителей низменной части Филистеи и поселился на Эте, высокой скале в области колена Иудова. Ввиду этого филистимляне объявили войну колену Иудову. Когда же евреи стали жаловаться филистимлянам на то, что им совершенно несправедливо приходится расплачиваться за проделки Самсона, тем более что они ведь вдобавок нлатят еще дань филистимлянам, последние потребовали от них выдачи Самсона, если они хотят быть признаны невиновными. Желая развязаться со всеми этими не-нриятностями, евреи, в количестве трех тысяч тяжеловооруженных, отправились на скалу (на которой засел Самсон), стали жаловаться на его дерзкие с филистимлянами поступки, которые могут повести к гибельным для всего еврейского народа последствиям, и сказали, что явились с намерением схватить и выдать его филистимлянам. При этом они просили Самсона сдаться добровольно. Он же заставил их поклясться, что они не подвергнут его никакому насилию, а только выдадут его врагам, спустился со скалы и отдал себя ва власть евреев. Последние связали его двумя веревками и повели к филистимлянам с целью выдать им его. Когда же они достигли одной местности, которая теперь, благодаря подвигу Самсона, носит название "Челюсти"[101], прежде, однако, не имела особого имени, и вблизи которой филистимляне расположились станом, и когда последние с радостными криками вышли навстречу евреям, как будто бы они уже достигли желанной цели, Самсон вдруг разорвал веревки, схватил тут же под его ногами валявшуюся ослиную челюсть и бросился с нею на врагов. Поражая их этою челюстью, он перебил до тысячи человек, остальные же в ужасе бросились бежать. 

9. В этом деле Самсон приписывал успех себе лично в большей мере, чем бы следовало, и хвастливо заявлял, что он, благодаря своей личной доблести, а никак не в силу помощи от Всевышнего, сумел лишь одною челюстью часть врагов своих перебить, часть же обратить в бегство. Когда же затем сильнейшая жажда обуяла Самсона, то он понял, что и наивысшая человеческая храбрость не имеет никакой цены, но что всякое решение в руках Божьих. Поэтому он обратился к Предвечному с молитвою, в которой просил Его не гневаться на него за прежние хвастливые речи и не предавать его врагам, но оказать поддержку в этом затруднительном положении и спасти от беды. Тогда Господь Бог внял молитве Самсона и вызвал из одной скалы обильный источник отличной воды; Самсон же назвал, ввиду всего этого происшествия, данную местность "Челюстью", как она называется и поныне.

10. После этого боя Самсон перестал страшиться филистимлян, прибыл в Газу и остановился там на одном постоялом дворе. Лишь только городские власти узнали о прибытии Самсона, как тотчас же заняли стражею все выходы из дома, чтобы тот не мог убежать. Между тем Самсон, от которого не скрылись все эти меры предосторожности, встал уже в полночь, выломал двери вместе с замками, задвижками и всеми прочими деревянными частями, взвалил их себе на плечи, понес их на вершину одной горы, лежащей вблизи Хеврона, и положил их там. 

11. Между тем, однако, Самсон начал изменять родным обычаям и замвиять установленный законом образ жизни чужеземными привычками, что м послужило поводом его гибели. Так, например, он влюбился в филистейскую женщину дурной репутации, по имени Далила, и жил с нею. И вот к ней явились начальники филистимлян и уговорили ее всевозможными обещаниями выведать у Самсона причину той силы, благодаря которой он является непреоборимым для врагов своих. Когда однажды, во время посещения Самсона, Далила угощала его вином, она стала высказывать ему свое удивление по поводу совершенных им подвигов и хитро старалась выведать, откуда у него берется такая сила. Самсон же, который еще не настолько опьянел, чтобы потерять сознание, ответил Далиле хитростью на хитрость, сказав, что он потеряет силу совершенно, если его свяжут семью лозами, которые можно еще согнуть. Далила тогда удовлетворилась этим ответом и затем сообщила об этом начальникам филистимлян. По их требованию она скрыла в своем доме нескольких солдат и, когда впоследствии Самсон совершенно опьянел и заснул, она связала его по возможности крепче лозами, разбудила его и закричала, что на него хотят совершить нападение. Тогда Самсон сразу порвал лозы и стал в оборонительное положение, ожидая нападающих. Но так как Самсон и после этого случая не переставал часто навещать Далилу, то она однажды высказала ему свое неудовольствие по поводу того, что он из недоверия к ее преданности не говорит ей того, о чем она его просит, как будто она бы не сумела умолчать о такой вещи, разглашение которой могло бы стать для него гибельным. Однако Самсон еще раз обманул ее и сказал, что его сила совершенно пропадет, если его свяжут семью бечевками; но когда и это средство оказалось недействительным, то он объявил ей в третий раз, что следует заплести ему волосы и привязать их. Сделав это и убедившись, что Самсон и теперь не сказал правды, Далила стала еще настоятельнее приступать к нему со своими просьбами. Тогда в конце концов Самсон (которому было заранее предопределено его несчастие), желая угодить Далиле, сказал: "Обо мне печется сам Господь Бог, по особому желанию которого я и родился на свет. Так как Предвечный не велел мне стричь мои волосы, то я и ношу такую гриву, с ростом и наличностью которой и находится в непосредственной связи моя сила". Узнав это, Далила срезала ему волосы и затем выдала его врагам, так как он уже более не был в состоянии сопротивляться им. Враги же выкололи ему глаза и увели его к себе как пленного. 

12. Впрочем, с течением времени волосы опять выросли у Самсона. Однажды во время филистийского народного праздника, начальники и знатнейшие филистимляне пировали в здании, крыша которого покоилась на двух колоннах. Между прочим они послали за Самсоном и велели привести его на пир, чтобы потешиться над ним во время праздничного разгула. Самсон же, считая в его положении крайне жестоким невозможность отомстить филистимлянам за их над ним издевательства, попросил мальчика, ведшего его за руку, подвести его к одной из колонн, чтобы он там мог несколько отдохнуть от своей усталости. Когда его желание было исполнено, он ухватился за колонну и пошатнул ее так, что обрушилась крыша здания и убила три тысячи человек. В числе погибших был, впрочем, и сам Самсон. 

Таков был конец человека, стоявшего во главе израильтян в продолжение двадцати лет. Он был достоин удивления по своей храбрости, силе и мужественной встрече смерти, равно как и по той ненависти, которую он сохранил к врагам своим вплоть до самой своей смерти. То, что он дал женщине перехитрить себя, должно быть отнесено на счет слабости человеческой природы, которая вообще легко впадает в ошибки; между тем все остальные его поступки свидетельствуют о безусловной его добродетели. Родственники Самсона взяли его тело и похоронили его вместе с его предками в родном его городе Сариасе[102]


Глава девятая

1. После смерти Самсона во главе израильтян стал первосвященник Илий. При нем страна страдала от голода. В то время некий Елимелех из Вифлеема (это город в колене Иудовом), не будучи в силах дольше бороться с неурожаями, переселился вместе со своею женою Нааминью и сыновьями своими Хеллионом и Маллоном в страну Моавитскую, и так как дела пошли у него здесь хорошо, то он и поженил сыновей своих на моавитянках, а именно Хеллиона на Орфе, а Маллона на Руфи. По прошествии десяти лет умер Елимелех, а немного спустя скончались и сыновья его. Тогда Нааминь, глубоко опечаленная этим несчастием и не будучи в состоянии дольше выносить тут утрату самых дорогих ей людей, ради которых она покинула отечество, решила вернуться домой, тем более что, по всем сведениям, и дела там опять поправились. Однако обе снохи ее ни за что не хотели расставаться с нею, и сколько она ни старалась отговорить их от этого, она не могла убедить их, несмотря на то, что указывала им на возможность вторичного брака на родине, и притом более удачного, чем тот, который они некогда заключили с ее сыновьями. Таким образом Нааминь уговаривала их остаться на родине и не подвергать себя риску новых жизненных условий на чужбине. Наконец Орфа склонилась на ее убеждения и осталась. Руфь же не поддалась этим представлениям и не покинула ее, желая разделить с нею радость и горе. 

2. Когда Руфь со свекровью прибыла в Вифлеем, то их радушно принял родственник Елимелеха, Воаз. Нааминь же, когда к ней обращались, называя ее этим ее именем, сказала: "Называйте меня лучше Марою; это будет правильнее". Дело в том, что слово "Нааминь" означает по-еврейски "счастие", Мара же - "горе". 

Так как было время жатвы, то Руфь, с разрешения своей свекрови, вышла в поле, чтобы подбирать колосья, которые должны были затем идти им в пищу, и случайно попала также на поле Воаза. Немного погодя пришел туда и Воаз и, увидев молодую женщину, стал расспрашивать о ней надсмотрщика за полевыми работами, а этот рассказал хозяину все, что только что перед тем сам узнал от Руфи. Тогда Воаз приветствовал и похвалил Руфь за преданность свекрови и за добрую память о сыне последней, женою которого она была, и, пожелав ей всякого благополучия, заявил, что не позволяет ей подбирать оставшиеся колосья, но требует, чтобы она сжала для себя столько хлеба, сколько сможет. При этом он велел надзирателю ни в чем не мешать ей и уделить ей пищи и питья, когда будут кормить жниц. Получив затем порцию ячменной похлебки, Руфь сохранила ее для своей свекрови и понесла ее вечером домой вместе со снопами. Впрочем, и Нааминь оставила ей часть той пищи, которую ей любезно предоставили ее соседи. Тут Руфь рассказала свекрови весь свой разговор с Воазом и, узнав, что он им родственник, и, будучи человеком добродетельным, вероятно, позаботится о них, пошла и в следующие дни на сбор колосьев вместе с прислужницами Воаза[103].

3. Несколько дней спустя, когда ячмень был уже обмолочен, Воаз отправился однажды спать на гумно. Узнав об этом, Нааминь принялась уговаривать Руфь лечь к нему (она видела пользу в том, чтобы Воаз сошелся с молодою женщиною) и послала ее, велев ей лечь у него в ногах. Так как Руфь считала невозможным противиться какому бы то ни было приказанию свекрови, то она пошла на гумно, но ее не заметил Воаз, потому что уже был погружен в глубокий сон. Когда же Воаз среди ночи проснулся и, почувствовав вблизи себя человека, спросил, кто там, то Руфь назвала себя и сказала, что она предоставляет себя в его распоряжение, как своему господину. Воаз тогда ие двинулся с места, на рассвете же, раньше, чем слуги его начали выходить на работу, он разбудил ее, велел взять с собою столько ячменя, сколько может унести, и поскорее отправиться к своей свекрови, прежде чем заметят, что она тут спала: благоразумие требует остерегаться всяких сплетен, особенно если таковые совершенно не имеют под собою основания. "Относительно же всего этого дела мы решим следующее,- сказал он.- Сперва мне придется спросить какого-нибудь родственника твоего, который тебе ближе, чем я, не желает ли он взять тебя в жены; если он согласится, то ты последуешь за ним, если же откажется, то я женюсь на тебе по всем правилам закона". 

4. Когда Руфь сообщила обо всем этом своей свекрови, то она была очень рада, потому что у нее теперь явилась надежда, что Воаз возьмет на себя попечение о них обеих. В полдень того же дня Воаз со своей стороны отправился в город, собрал там совет старейшин, а также позвал туда Руфь и одного близкого ей родственника. Когда последний явился, Воаз спросил его: "Не желаешь ли ты воспользоваться своим правом наследства от Елимелеха и его сыновей?" Когда тот, ввиду родственных отношений своих и вследствие законности такого наследования, ответил утвердительно, то Воаз продолжал: "Но знай, что законы должно исполнять всецело, а не наполовину: здесь вдова Маллона, которую ты должен взять по закону в жены, если желаешь сделаться наследником его земельной собственности". Тот, однако, уступил Воазу свое право на наследство и вдову Маллона, так как и Воаз являлся родственником умерших, тогда как у него самого уже имелись и жена и дети. Затем Воаз призвал старейшин в свидетели и велел Руфи снять с родственника сапог и по закону пихнуть ему в лицо[104]. После этого сам Воаз женился на Руфи, и спустя год у них родился младенец мужского пола. Нааминь воспитала этого ребенка и назвала его по совету [знакомых] женщин Оведом, как такого, который впоследствии мог бы позаботиться о ней, когда она достигнет старости: Овед по-еврейски означает человека служащего. У Оведа был сын Иессей, а у этого Давид, достигший царской власти и оставивший ее потомкам своим до двадцать первого поколения. 

Историю Руфи я рассказал по необходимости, потому что хотел дать образчик всемогущества Божия: Господу легко доставить почетное и блестящее положение даже ничтожным людям, подобно тому как Он возвысил и Давида, происходившего из столь скромного рода[105]


Глава десятая

1. Несмотря на то что дела евреев вскоре опять пошатнулись, они тем не менее снова начали войну с филистимлянами, а именно по следующей причине: 

У первосвященника Илия было два сына, Офнис и Финеес. Последние в одинаковой мере гнусно относились к людям и к Господу Богу и не останавливались ни перед каким преступлением. Так, например, они не довольствовались теми приношениями, которые доставлялись им ввиду их общественного положения, но присваивали себе многое путем открытого грабежа; равным образом они насиловали женщин, являвшихся в храм ради богослужебных целей, отчасти пуская в ход силу, отчасти же прельщая их подарками. Таким образом, их жизнь ничем не отличалась от времяпрепровождения тиранов. Отец их, конечно, был крайне огорчен такими их поступками и думал, что, наверное, наступит когда-нибудь момент кары Господней за все это; народ же был глубоко возмущен их поведением. Когда же Господь Бог объявил об этой имеющей постигнуть их каре как самому Илию, так и пророку Самуилу, который в то время был еще ребенком, тогда Илий стал открыто оплакивать своих сыновей. 

2. Но раньше, чем рассказывать историю сыновей Илия и о том несчастии, которое постигло весь народ еврейский, мне хочется сперва сообщить здесь кое-что об этом пророке Самуиле. В городе Арамафе в области колена Ефремова жил среди прочих граждан также и левит Алкан, у которого было две жены, Анна и Фенанна. От последней он имел детей; первая же была бездетна, но, несмотря на это, Алкан не переставал любить ее. Когда он однажды для жертвоприношения прибыл с женами своими в город Сило (где, как мы выше упомянули, помещалась тогда скиния Божия) и во время жертвенного пира распределил части мяса между своими женами и детьми, Анна взглянула на другую жену Алкана, увидала, как дети толпятся около нее, и заплакала, жалуясь на свою бездетность и одиночество. И такая скорбь обуяла ее, что она не могла утешиться от ласковых слов мужа, но вошла в скинию и стала умолять Господа Бога даровать ей ребенка и материнство. При этом она дала обет посвятить Господу Богу на служение первого имеющего родиться у нее ребенка, которого она будет воспитывать специально с этой целью. Так как Анна находилась уже очень долго в скинии, где она молилась, то первосвященник Илий, сидевший перед скиниею, повелел ей выйти, считая ее пьяною. Когда же она ответила, что она пила одну только воду, а теперь печалится о своем бесплодии и умоляет Господа Бога внять ее мольбам, Илий велел ей надеяться, что Предвечный дарует ей сына. 

3. Затем Анна, полная радостного упования, вернулась к мужу и весело приняла участие в жертвенном пире. Когда же вся семья вернулась в родной свой город, то Анна почувствовала себя беременною. И действительно, впоследствии родился у них сын, которого они назвали Самуилом, что значит "испрошенный у Бога". Затем Алкан и Анна вновь явились в Сило, для того чтобы совершить жертвоприношение по поводу рождения сына и чтобы внести десятину. Тут Анна вспомнила о своем обете относительно ребенка и передала последнего Илию, посвятив его в пророки Господа Бога. С этих пор ему отпустили волосы и давали пить одну только воду. Самуил проводил свое время при скинии и тут вырос. Алкану же Анна родила еще других сыновей и трех дочерей.

4. Когда Самуилу исполнилось двенадцать лет, он уже начал пророчествовать. Однажды ночью во сне он услыхал, как Господь Бог зовет его по имени. Он подумал, что его зовет первосвященник, и потому отправился к нему. Илий же сказал, что он его не звал. Так поступил Господь Бог трижды. Тогда Илий понял, в чем дело, и сказал: "Я, Самуил, и раньше и теперь не звал тебя, а призывает тебя Предвечный. Поэтому ответь Ему: "я здесь". Когда затем вновь раздался глас Господа Бога, Самуил просил Предвечного объявить ему волю Свою, так как он готов служить Ему, как угодно. Господь сказал тогда: "Так как ты готов служить Мне, то знай, что израильтян постигнет большее несчастие, чем можно было бы описать словами и чем можно было бы поверить: в течение одного дня умрут сыновья ИлиАи первосвященство перейдет к дому Елеазарову; Илий ведь любит своих сыновей больше, чем Меня, и сильнее, чем им это полезно". Самуил не хотел было огорчать Илия сообщением всего этого, но этот насильно заставил его сделать это, обязав его предварительно клятвою, и теперь еще более уверился в неизбежности погибели своих сыновей. Слава Самуила между тем росла все больше и больше, так как все его предвещания оправдывались на деле[106]


Глава одиннадцатая

1. В это именно время филистимляне пошли войною на израильтян и расположились станом вблизи города Афекана[107]. Когда немного погодя израильтяне встретились с ними и вступили на следующий день в решительный бой, филистимляне разгромили их, перебили до четырех тысяч евреев и погнали остальных назад в лагерь. 

2. Вконец растерявшись, евреи послали к своим старейшинам и к первосвященнику, прося доставить в стан ковчег завета для того, чтобы перед ним еще раз приготовиться к битве и затем уже наверно одержать победу над врагами. При этом они совершенно упустили из виду, что Тот, Который решил их поражение, гораздо могущественнее ковчега завета, почитаемого лишь ради Предвечного. Ковчег завета действительно был доставлен в лагерь евреев, и с ним вместе явились и сыновья первосвященника, которым отец перед отъездом заявил, чтобы, если они утратят ковчег завета и захотят остаться в живых, они не смели показываться ему на глаза. В то время Финеес уже священнодействовал, так как его отец уступил ему, ввиду своего преклонного возраста, эту должность. И действительно, евреев охватило чувство полной уверенности в том, что с прибытием ковчега завета им удастся осилить врагов, тогда как последних обуял ужас, когда они узнали об этом прибытии ковчега к израильтянам. Но на деле все эти опасения и предположения ни тут, ни там не оправдались, потому что победа, на которую рассчитывали евреи, осталась, как показал исход битвы, за филистимлянами и евреи потерпели то поражение, которое они рассчитывали сами нанести врагам: оказалось, что они напрасно полагались на кивот завета, так как не успели они вступить в бой с неприятелями, как уже были обращены в бегство, причем потеряли до тридцати тысяч человек; в том числе пали и сыновья первосвященника. Кивот завета же попал в руки врагов. 

3. Когда весть об этом поражении и об утрате ковчега завета достигла Сило (ее принес туда бывший свидетелем всего этого дела некий веньяминитский юноша), то весь город обуяла глубокая скорбь. Первосвященник Илий, сидевший на высоком кресле под одним из входов в скинию, услышал страшные вопли и подумал, что произошло что-либо необычайное в его семье. Когда же он послал узнать, в чем дело, и юноша сообщил ему об исходе битвы, то он не слишком был опечален участью сыновей своих и поражением, которое постигло еврейское войско, потому что он, благодаря предсказанию Господа Бога, ожидал этого (удары судьбы, заранее известные нам, не так тяжелы). Когда же он услышал, что кивот завета попал в руки неприятелям,- а этого он уже никак не ожидал,- то он застонал от боли, упал с кресла и тут же умер. Всего он прожил девяносто восемь лет, из которых сорок лет исправлял должность первосвященника. 

4. В тот же самый день скончалась и жена его сына Финееса, которая не была в состоянии пережить несчастие, постигшее ее мужа. Когда до нее дошла весть о гибели Финееса, она, находясь в состоянии беременности, произвела на свет семимесячный плод, который, впрочем, остался жив и получил имя Иохава (что значит "позор"), вследствие того позора, который тогда пал на еврейское войско[108]

5. Илий был первосвященником из рода Ифамара, второго сына Аарона. До этого первосвященство оставалось в семье Елеазара, переходя поочередно от отца к сыну: Елеазар передал его сыну своему Финеесу, после которого его получил сын последнего Авиезер, а затем оно перешло к сыну последнего, Вуки, который передал его в свою очередь сыну своему Озису. После него оно досталось Илию, о котором у нас только что была речь. Затем первосвященство оставалось в его роде вплоть до времен правления Соломона, когда оно возвратилось снова к потомкам Елеазара[109].


[75] Ср.: Суд. 6:1-7.

[76] Ср.: Суд. 6:11-16.

[77] Ср.: Суд. 6:34, 35; 7:1-8.

[78] Древние делили сутки на восемь страж, т. е. трехчасовые промежутки времени, по истечении которых каждый раз сменялся караул. Начинался счет с утра или вечера, с шести часов, и сообразно с этим стражи делились на дневные и ночные. Первая ночная стража продолжалась от 6 часов вечера до 9, вторая до полуночи и т. д. (Перев.)

[79] Ср.: Суд. 9:15-25, 10:4-12.

[80] Ср.: Суд. 8:1-32.

[81] Ср.: Суд. 8:30-31; 9:1-6.

[82] Здесь мы встречаемся с первой притчей в Ветхом Завете. (Перев.)

[83] Ср.: Суд. 9:7-24.

[84] Объяснением к этому может служить то обстоятельство, что в Книге Иова (39:6), Псалтире (106:34), Книге пророка Иеремии (17:6) слово "мелелах" означает солончаковую, неплодородную пустыню, обреченную на вечное запустение. Так и здесь (ср. также Втор. 29:23 и Соф. 2:9) обряд посыпания солью служил аллегорией окончательного уничтожения всякой жизни в этой местности. (Перев.)

[85] Это библейский Тебез в средней части Палестины, вблизи Сихема. (Перев.)

[86] Аналогичная смерть постигла эпирского царя Пирра, который также был убит кирпичом, брошенным на него с крыши какой-то женщиной. Ср.: Плутарх. Пирр. 31 и Юст. XXV, 5.

[87] Ср.: Суд. 9:25-56.

[88] >Здесь отсутствует рассказ об израильском судье Фоле (Суд. 10:1), и вообще этот фрагмент значительно отступает от библейского текста.

[89] Иаира, вероятно, имеет в виду Полибий (V, 70, 12) в своем пересказе событий эпохи больших и малых судей.

[90] Ср.: Суд. 10:1-16.

[91] Ср.: Суд. 10:17-11:10.

[92] До сих пор не удалось точно определить местонахождение этого города. (Перев.)

[93] Ср.: Суд. 11:11-40.

[94] В Ветхом Завете (Суд. 12:7) этот город вовсе не упомянут, так что, вероятно, в распоряжении Иосифа Флавия был иной источник, кроме Библии.

[95] Ср.: Суд. 12:1-12.

[96] Это библейский Пирафон (Суд. 12:15), где и сейчас на месте этого города стоит деревушка Ферата около Наблуса, на юго-запад. (Перев.)

[97] Здесь мы имеем дело с установленным в кн. Числа (6:1-21) институтом назорейства. (Перев.)

[98] Ср.: Суд. 13:1-25.

[99] См. выше, V, 1, 29, где упоминается этот город как место захоронения Иисуса Навина.

[100] Ср.: Суд. 14:1-20.

[101] В Кн. Судей (15:15-16) говорится о том, что в этой местности Самсон нашел свежую ослиную челюсть, которой убил 1000 филистимлян. Иосиф Флавий называет эту местность Сиагон, что по-гречески значит "челюсть" и соответствует др.-евр. "лехи" в том же смысле.

[102] Сариаса, известная и под именем Зореа, помещалась Иеронимом на расстоянии десяти римских миль к северу от Елевфорополиса. Еще в 1334 году в деревеньке Сурзах между Иерусалимом и Ябне показывали старинную могилу, украшенную ослиной челюстью. Здесь, пo преданию, был похоронен Самсон. (Перев.)

В основу содержания этой главы положена Кн. Судей (15:1-20; 16:1-31).

[103] Ср.: Руфь. 1:1-2:23.

[104] Т. е. совершить обряд халицы, освобождения от обязанности левиратного брака, о чем см. выше, прим. 58 к книге четвертой.

[105] Ср.: Руфь 3:1-4:22.

[106] Ср.: 1 Цар. 2:12-36; 1:1-18; 2:10; 3:1-21.

[107] Местностей, имевших такое название, у Иосифа Флавия и в Библии встречается несколько. Этот город находился к северо-западу от Иерусалима. (Перев.)

[108] Ср.: 1 Цар. 4:1-22.

[109] Ср.: 1 Пар. 6:4.



Предисловие издателей
Предисловие автора
Первая книга Главы 1 - 5
Первая книга Главы 6 - 10
Первая книга Главы 11 - 15
Первая книга Главы 16 - 20
Первая книга Главы 21 - 22
Вторая книга Главы 1 - 5
Вторая книга Главы 6 - 10
Вторая книга Главы 11 - 16
Третья книга Главы 1 - 5
Третья книга Главы 6 - 10
Третья книга Главы 11 - 15
Четвертая книга Главы 1 - 5
Четвертая книга Главы 6 - 8
Пятая книга Главы 1 - 5
Пятая книга Главы 6 - 11
Шестая книга Главы 1 - 5
Шестая книга Главы 6 - 10
Шестая книга Главы 11 - 14
Седьмая книга Главы 1 - 5
Седьмая книга Главы 6 - 10
Седьмая книга Главы 11 - 15
Восьмая книга Главы 1 - 5
Восьмая книга Главы 6 - 10
Восьмая книга Главы 11 - 15
Девятая книга Главы 1 - 5
Девятая книга Главы 6 - 10
Девятая книга Главы 11 - 14
Десятая книга Главы 1 - 5
Десятая книга Главы 6 - 11
Одиннадцатая книга Главы 1 - 5
Одиннадцатая книга Главы 6 - 8
Двенадцатая книга Главы 1 - 5
Двенадцатая книга Главы 6 - 11

Другие наши сайты: