Только тот, кто знает, что он сораспят, может действительно в духе отвергать себя, ждать, уповать, молчать, терпеть и все переносить. Кто знает, что его ветхий человек на кресте распят, тот не будет искать слащавой чувствительности, славы, удобств, собственности и развлечений. Сораспятый на кресте будет довольствоваться всяким местом, и он готов оставить любое место. Движение распятого «я» становится крайне ограниченным. Человек не ищет больше своего и не заботится о себе. Его место со Христом. Оно находится выше всех людей, и от них ему ожидать нечего. Он ожидает лишь от Бога, пребывая в терпеливом уповании. Как у умирающего гаснет постепенно сила его речи (естественная сила), так и сораспятый Христу безмолвствует, как посторонний. А когда он говорит, голос его дрожит, как бы от язв креста. Осмеянная слабость лишь увеличивает в нем отделенность от самого себя и уничтожает остатки самоуверенности; он больше не возвышается в тайне. Такой христианин как бы висит на кресте нагой и лишенный украшений. Он благодушествует в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях и притеснениях. Однако все это делается не с тем, чтобы перед людьми возложить на себя венец мученичества, а чтобы переносить все ради Христа (2 Кор. 2:10), только через Христа, со Христом и за Христа.
Так, сораспятый Христу верующий все больше уподобляется образу Агнца Божьего, когда Он обитал в этом мире (1 Иоан. 4:17), Который уже задолго до распятия жил на кресте. Его следы всегда указывали на Голгофу, когда Он будучи злословим не злословил взаимно, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному и вместо предлежащей Ему радости, претерпел за нас крест. Пример, который Он оставил нам, навсегда останется образом распятого Агнца! (1 Пет. 2:21-23; Евр. 12:2-3). Ведь и мы должны стать примером для других в подобии распятого Агнца.
Форма креста весьма популярна, но суть креста ненавидима людьми. Крест на колокольнях, на стенах и на груди людей, но на деле он ненавистен для них. В символах и доктринах веры люди дружат со крестом, но в самой жизни поступают как враги креста Христова (Фил. 3:18). Нет еще такого предмета в мире, в отношении которого проявилось бы столько лицемерия, как именно крест.
Для одних крест стал «Нехуштаном» (4 Цар. 18:4) – медным идолом, для других – амулетов суеверия, для третьих – талисманом безопасности и победы на войне, для четвертых – орденом на груди, для пятых – глубоким трауром.
В конце концов, крест есть ни что иное, как виселица, на которой казнили преступников и на которой, будучи причислен к злодеям, висел и Сам Сын Божий. На этом орудии казнен Павел, «возбудитель мятежа» (Деян. 24:5). Он уразумел себя соединенным со своим Учителем, и на кресте же увидят себя все, познавшие крест как средство уничтожения своего «я». Кто в таком смысле уразумел значение креста, для того он уже не украшение или соблазн, а действительная смерть и благословенная жизнь, ограждение от мира и символ победа над миром.
Когда в мире отдают друг другу так называемую честь, то это считают в порядке вещей. Если против кого-то поступают противозаконно, и обиженные обращаются в суд для восстановления попранных прав, то это считается совершенной естественной и разумной мерой. Ну а если вдруг христианин откажется от своей «чести» и «прав» и перестанет гнаться за безумием самолюбия, это ошеломит людей и вызовет их ироническое сожаление, а то и злую ненависть. Тут люди предугадывают истинное значение креста. Людей смущает угрожающая серьезность крестной жизни. «Фанатизм! Ересь!», – вопят они. Но как бы там ни было, если ты в единении со крестом откажешься от своих прав, это явится единственной возможностью победить и мир.
На память невольно приходит и Римский сотник, бывший при распятии Христа. С каким презрением смотрел он на казненного Человека, увенчанного тернием и надписью «Царь Иудейский». «Жалкий Царь-самозванец без силы и власти, без престола и войска, без государства и подданных!» – размышлял сотник. – Несчастная тень страдания, как быстро Ты исчезнешь!» Но вдруг все изменилось. Распятый назвал Бога Своим Отцом и громко молился за Своих врагов и мучителей! Висящий на кресте одарил разбойника раем. Казненный предал Свой дух Богу, Своему Отцу. Земля задрожала в унисон с агонией умирающего. Солнце померкло с поблекшим взором Страдальца. Что за удивительная всесильная немощь? Неужели державный жезл Бога держится десницею позора? И Римский меченосец, и стерегущие Иисуса воины, и пришедшие на зрелище люди, виде происшедшее, бия себя в грудь, сказали: «Воистину Он был Сын Божий!»
О, ты, сораспятый Ему! Смотри на Сына Божьего, как Он совершает наивысшее дело, умирая пригвожденным на кресте. Не то было поражающим, что Он говорил и учил со властью и что исцелял приносимых к Нему больных. И даже не то было светящим, что Он воскресил Своего друга Лазаря. Нет! Но то было лучезарным, что Он, источник и носитель всякой жизни, умирал в немощи на кресте. И лишь так был осужден и изгнан князь мира сего (Иоан. 12:31). Лишь так вносилась искупительная цена за грехи мира. Лишь так был исполнен святой закон Божий. И князь мира был изгнан, когда Иисус был веден за стан (Евр. 13:13) на позорное поругание. О, что за чудо! Сын Божий, руки Которого были пригвождены, связал сильного и расхитил его дом (Матф. 12:29), а пригвожденными ногами Он попрал древнего змия (Быт. 3:15).
Поэтому ты смело можешь покоиться в сораспятии с Ним. Пусть насмехаются и издеваются над твоей распятой жизнь, ты пребывай только в немощах Христовых, ибо настанет день, когда меченосцы этого мира скажут, бия себя в грудь, и про тебя: «Воистину это был необычайный человек, это истинный последователь Христа и дитя Божье!»
Ко всему этому, конечно, относится и еще нечто другое, а именно:
Недостаточно только твоего распятия Христу, но нужно, чтобы ты с Ним умер, уподобляясь смерти Его. Ведь Христом был распят не для того, чтобы устроить Иудеям зрелище с изображением Царя, потерявшего Свою власть, но Христу надлежало быть умерщвленным. И Господу было угодно не только поразить Его, но чтобы Он предал душу Свою на смерть, в жертву умилостивления (Ис. 53:10-11). Не только позор глумления и муки страданий, но, главным образом, смерть является возмездием за uh (Рим. 6:23). Не просто смерть, не крестные страдания Иисуса исполнили закон и истребили наши грехи, а смерть Сына Божьего, которую Он по благодати вкусил за всех, примирив нас с Богом (Рим. 5:10; Евр. 2:9).
Предметом созерцания апостола были не страдания Христа, а смерть Господа, как главнейшее. Именно в ней открылась высота Божьей любви и премудрости и праведности. Взором, просвещенным свыше, он видит единство первородного и второго Адама и открывает тайну бесподобной общности святых Божьих законов – один за всех. Одним человеком, первым Адамом, грех вошел в мир и через грех смерть, перешедшая во всех людей, потому что в нем все согрешили, ибо преступлением одного смерть царствовала во все. Равным образом и через смерть одного Человека Иисуса Христа, второго Адама, Которого Бог предал как единого посредника (2 Тим. 2:15; Рим. 8:32) за всех нас, стала благодать Божья преизбыточествовать для многих (Рим. 12:21). В этой величественной панораме гармонирующих законов Божьей праведности апостол Павел усматривает всю полноту Божьей любви, кристаллизованной во Христе Иисусе. Грех вошел в нас через Адама, и мы заслужили кару смерти (Рим. 6:23); через Христа же пришло спасение от греха, принесшее освобождение от смерти. Если Христос вкусил смерть во исполнение Божьей нравственности, один за всех нас, то любовь Христова объемлет нас, логически заключает Павел, рассуждая так: «Если Один умер за всех, то все умерли», т.е. это обозначает, что все пребывали в смерти и были соединены с Ним подобием Его смерти (2 Кор. 5:14; Рим. 6:5). Итак, Павел, взирая на распятого Сына Божьего, восклицал: «Я сораспялся Христу!» Так он и продолжает восклицать, взирая уже на умершего Сына Божьего: «Я умер и уже не я живу!»… «Вы умерли со Христом» (Гал. 2:19-20; Кол. 3:3; Рим. 6:8).
Отныне это пребывание в смерти Христовой стало для апостола точкой соприкосновения двух миров: позади его была власть закона греха и смерти, а впереди царство благодати духа. Поэтому просвещенный взор апостола ясно обозначает два последствия, которые вытекают из нашего состояния сораспятия Христу. Во-первых, он видит, что мы умерли для закона, а во-вторых, что мы умерли и для греха. «Законом я умер для закона» (Гал. 2:19). Этим он хочет сказать, что гнев и проклятие Синайского закона требовали моей смерти, но Христос вкусил ее за меня по благодати (Гал. 3:13). Так Он был умерщвлен законом, а я освобожден законом через Его жертву от власти умерщвляющего закона. Если я законом умер со Христом, тем законом, который умертвил Его и меня вместе с Ним, то этим я умер и для всякого влияния закона. Воистину я умер законом для закона.
Относившееся к Павлу относится и к его братьям, почитающим себя умершими верою со Христом. Это торжественно провозглашается апостолом в Рим. 7:4: «Так и вы, братья мои, умерли для закона телом Христовым».
Какая удобовразумительная истина: если умирает тело, то умирают с ним и члены, а мы члены тела Христова! Разве не противоречило бы здравому рассудку и естественным законам, если бы тело умерло, а члены остались живыми? Со смертью Христовой мы умерли для умерщвляющего закона. О, какое это чудесное освобождение!
Но почему же люди с радостью не ухватываются за это?
Да просто потому, что продолжают жить слишком беспечно и слишком эгоистично. Кое-как это учение Павла под конец и признается, хотя как нечто и неудобовразумительное и чуждое для плотской жизни, но как мало тех, которые с радостью приняли бы эту дивную истину и жили бы в согласии с ней! Люди скорее предпочитают до крайнего уныния мучить себя рабским страхом перед грядущим гневом Божьим, нежели принять право за Словом Божьим. Они считают достаточным принятия этого учения умом, но чтобы действительно отдаться на распятие в смерть Христа – это людям кажется ненужной крайностью. Так и продолжают христиане жить себялюбивой, беспечной «теплой» жизнью, устраняя библейские истины как можно дальше от практической жизни и в то же время называют себя «верующими». Неудивительно тогда, что возникают, как грибы, различные ереси и лжеучения, находящие открытые двери и льстящие плоти, которая готова скорее исполнить закон, нежели отдаться в смерть Христову и быть мертвой для закона!
Не принадлежишь ли ты к этим тощим верою, ленивым или же «смелым» верующим? Если так обстоит дело, то предоставь Богу увещевать тебя, чтобы привести тебя к покаянию, дай Богу возможность свергнуть с трона твое «я» и пойми, что значит быть умерщвленным для закона смертью Христа. Ты можешь быть освобожденным от принудительных работ каторжника и от напряжения сил в рабском исполнении закона, ты освободишься от гнева Божьего и от проклятия закона.
Ты должен усвоить еще и второе решающее последствие смерти со Христом: «Почитайте себя мертвыми для греха» (Рим. 6:11).
Мы знаем, что Христос умер не только для закона, но в особенности и для греха (Рим. 6:10). Вместе с принятием на Себя проклятия закона, чтобы упразднить его силу, Он принял на Себя и вину греха, чтобы закон греховный потерял свою власть. Когда Христос исполнил задачу Своей крестной смерти, то вместе с виною греха была истреблена и власть греха. То и другое было истреблено в смерти Христа: проклятие Синайского закона, относящееся к вине греха, и проклятие закона греховного, относящееся к власти греха. Кто умер со Христом для закона, тот умер с Ним и для греха; тот знает, что если Христос был умерщвлен законом вследствие моего преступления перед законом, то и я умерщвлен вместе с Ним, как виновник перед законом, а этим освобожден от вины и власти греха (1 Пет. 2:24).
Да будет Богу вечное благодарение, ибо это больше, чем быть сораспятым. Наш ветхий человек – начало, противящееся в нас Богу, был распят с тем, чтобы тело греховное, орудие ветхого Адама, было упразднено смертью Христа и это уже совершено. Отныне суждение моей веры становится не только на сораспятии моего ветхого человека, но главным образом на том, что мое греховное тело умерщвлено с телом Христовым и я больше не должник греху, будучи умерший для него.
Хотя я живу еще во плоти, но никакая сила не должна меня принудить жить по плоти потому, что закон духа жизни во Христе Иисусе (Эта сила воскресения Христа как плод Его смерти) освободил меня от закона греха и смерти (Рим. 8:2). Не только моя плоть со страстями и похотями находится в состоянии сораспятия, но и члены мои умерщвлены для греха и пребывают в смерти (Кол. 3:3). Наблюдение за этим состоянием и есть наша задачи в духе, это и есть подвиг веры, когда все обнаруживаемые дела плоти мы умерщвляем духом (Рим. 8:13). Здесь не что иное, как беспрерывное противление себялюбивой жизни. Совершается оно пребывающим утверждением веры: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос!» Это сопровождается также верой, рассуждающей так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего (2 Кор. 5:14-15). В таком подвиге веры мое «я» отдается в жертву Богу (Евр. 9:14). И Бог предъявляет Свои требования и к умершим верою как к соучастникам Христовой жертвы Богу.
Этот дух сделал апостолов попираемыми всеми, прахом, сором (1 Кор. 4:13) и как бы приговоренными к смерти. Павел был превращен этим духом в исключительную жертву, носившую на теле своем язвы Господа Иисуса так, что он смотрел сам на себя, как на жертву (Гал. 6:17; 2 Тим. 4:6). Через этого-то апостола Дух Святой и увещевает «милосердием Божьим предоставить тела свои в жертву живую, святую, благоугодную Богу для разумного служения (Рим. 12:1). Кто верою рассматривает себя как сораспятого Христу и умерщвленного с Ним, тот не может поступить иначе, как только предоставить свое тело Богу. То тело, в которое Бог может вселиться Духом Святым и пребывать в нем, и царить в нем, очищать, оживлоять, питать и греть его, чтобы оно было достойным храмом и обителью святой Троицы.
Упражняемся ли мы в таком разумном служении, предоставляя тело свое в жертву Богу? О, если бы это совершилось, то сила Божья пребывала бы в нас, как в своем доме! Но если это не имеет места, то вина падает только на наше самолюбивое своеволие, которое является упрямым врагом креста Христова и отцом всякого неверия, родоначальником греха, ведущего в смерть! Кто верою погружается в распятие и смерть Христа, тот живет Духом, ибо силою Духа он может отдаться смерти; он допускает вести себя и к последнему этапу креста, т.е. к гробнице всей своей жизни.
