265  И теперь, когда я рассказываю о своем опыте, в этом месте я вставлю пару слов о моей проповеди Слова, а также о том, как Бог имеет со мной дело в отношении этого. Ибо после того, как я был пробужден в течение пяти или шести лет и смог увидеть как нужду в Иисусе Христе, нашем Господе, так и ценность Его, а также сумел вверить Ему свою душу; некоторые из наиболее способных среди святых, находящихся с нами, имею в виду, наиболее способных к суждению и святости жизни, насколько они постигли, действительно поняли, что Бог счёл меня достойным понять нечто из Его воли в Его святом и благословенном Слове, и дав мне в какой-то мере дар слова, чтобы выразить то, что я видел, другим в назидание; поэтому они пожелали, причем с большой серьезностью, чтобы я был готов временами на одном из собраний взять и сказать им слово увещевания.

266  Это, хотя поначалу сильно удручало и смущало мой дух, всё же, будучи по-прежнему ими желаемым и упрашиваемым, я согласился на их просьбу и сделал дважды на двух отдельных собраниях (но при закрытых дверях), хотя и с большой слабостью и немощью, обнаружил среди них мой дар. При этом не просто показалось, но они торжественно заявили перед лицом великого Бога, что они были одновременно и тронуты, и утешены; и возблагодарили Отца милостей за дарованную мне благодать.

267  После этого иногда, когда некоторые из них отправлялись в деревню учить, они также хотели, чтобы я пошел с ними; где, хотя я до сих пор не осмеливался и не использовал свой дар открыто, хотя и более частным образом, тем не менее, когда я приходил к добрым людям в тех местах, я иногда говорил им слово увещевания также; что они, как и другие, принимали с радостью о милости Божией ко мне, подтверждая, что души их были назидаемы этим.  

268  Поэтому, если быть кратким; наконец, будучи по-прежнему желаемым церковью, после торжественной молитвы к Господу с постом я был вызван особым образом и назначен на более обычную и публичную проповедь Слова не только к и среди уверовавших, но также предлагать Евангелие тем, кто еще не принял веру в него. Примерно в это время я очевидным образом нашёл в своём разуме тайное побуждение к этому; хотя, благословляю Бога, не из желания тщеславия; ибо в то время я сильнее всего был поражен раскаленными стрелами дьявола касательно моего вечного состояния.

269  Но всё же я не мог быть удовлетворен, если бы не был найден за применением своего дара, к чему меня также весьма воодушевляли не только постоянные пожелания благочестивых, но и то высказывание Павла к Коринфянам: «Прошу вас, братия (вы знаете семейство Стефаново, что оно есть начаток Ахаии, и что они посвятили себя на служение святым), будьте и вы почтительны к таковым и ко всякому содействующему и трудящемуся» 1 Кор. 16:15,16).

270  Из этого текста я увидел, что Святой Дух никогда не имел намерения, чтобы люди, обладающие дарами и способностями, хоронили их в земле, но скорее повелевал и возбуждал таковых к использованию своего дара, а также одобрял тех, которые были склонны и готовы так делать. Они посвятили себя служению святым. В эти дни это место Писания постоянно крутилось у меня в голове, чтобы ободрить меня и укрепить меня в моей работе для Бога. Меня также ободряли несколько других мест Писания и примеров благочестивых людей, как указанные в Слове, так и в других древних историях: Деяния 8:4 и 18:24,25 и др.; 1 Пет. 4:10; Рим. 12:6; Книга мучеников Фокса.

271  Посему, хотя я из всех святых самый недостойный; тем не менее, я, но с великим страхом и трепетом, видя свою собственную слабость, приступил к работе и проповедовал в соответствии со своим даром и мерой моей веры то благословенное Евангелие, которое Бог показал мне в святом Слове истины, и когда в этой местности поняли это, они приходили послушать слово сотнями, и это со всех концов, хотя и по разным и различным причинам.

272  И я благодарю Бога за то, что Он дал мне некоторую меру жалости и сострадания к их душам, что также побудило меня с   большим усердием и серьёзностью трудиться, чтобы найти такие слова, которые могли бы, если бы Бог благословил, захватить и пробудить совесть; в чём также благой Господь уважил желание Своего слуги; ибо не долго я проповедовал, как некоторые начали умиляться и сильно сокрушаться от сознания тяжести своего греха и своей нужды в Иисусе Христе.

273  Но я сперва не мог поверить, что Бог может говорить через меня к сердцу какого-либо человека, все ещё считая себя недостойным; однако те, кого это коснулось, полюбили меня и возымели ко мне особое уважение; и хотя я и скрывал от себя, что они были пробуждены мной, но они всё же исповедовали это и подтверждали это перед святыми Божьими: они также благословляли Бога за меня (недостойного бедолагу, каким я являюсь) и считали меня Божьим инструментом, показавшим им путь спасения.

274  Поэтому, видя, что они и в своих словах, и в делах так постоянны, и также в своих сердцах так настойчиво стремятся к познанию Иисуса Христа, радуясь тому, что Бог посылал меня туда, где они были; тогда я начал приходить к выводу, что возможно это и так, что Бог использовал в Своей работе такого глупого, как я; и тогда такое слово Божье пришло к моему сердцу с сильным сладостным освежением: «Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость» (Иов 29:13).

275  Посему я возрадовался этому; да, слезы тех, кого Бог пробудил моей проповедью, были для меня и утешением, и ободрением, ибо я размышлял над такими высказываниями: «Кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?» (2 Кор. 2:2); и еще: «Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства - вы в Господе» (1 Кор. 9:2). Таким образом, эти вещи были для меня ещё одним аргументом, что Бог призвал меня и стоял подле меня в этой работе.

276  В своей проповеди Слова я обращал особое внимание на одну вещь, а именно на то, что Господь повёл меня начать с того, с чего начинается Его Слово, с грешников; то есть осудить всякую плоть, и открывать и утверждать, что проклятие Божие по закону принадлежит и охватывает всех людей, когда они приходят в мир, по причине греха. Теперь эту часть своей работы я выполнял с большим чувством; ибо   ужасы закона и вина за мои преступления лежали тяжким бременем на моей совести: я проповедовал то, что чувствовал, то, что я болезненно чувствовал; даже от чего моя бедная душа стонала и трепетала до изумления.

277  Действительно, я был как посланный к ним из мертвых; я сам ходил в цепях, чтобы проповедовать тем, кто в цепях; и в своей собственной совести носил этот огонь, который я убеждал их осознать. Я могу истинно сказать, и это без лукавства, что, когда я должен был проповедовать, я приходил полный вины и ужаса, даже до двери кафедры, и там он забирался, и я был свободен в своём уме, пока не заканчивал свою работу; и тогда немедленно, ещё не успев спуститься со ступеней кафедры, я был так же плох, как и прежде; тем не менее, Бог поддерживал меня, но, конечно, сильной рукой, потому что ни вина, ни ад не могли оторвать меня от моей работы.

278  Так я продолжал в течение двух лет, крича против грехов людей и их ужасного состояния из-за них. После этого Господь сошёл на мою душу с некоторым устойчивым миром и утешением через Христа; ибо Он дал мне через Него много сладких открытий Своей благословенной благодати; поэтому теперь я изменил свою проповедь (ибо я по-прежнему проповедовал то, что видел и чувствовал); поэтому теперь я приложил много усилий, чтобы представить Иисуса Христа миру во всех Его служениях, отношениях и преимуществах; и стремился также раскрыть, осудить и устранить те ложные поддержки и подпорки, на которые мир опирается, и из-за них падает и погибает. На этих вещах я останавливался так же долго, как и на других.

279  После этого Бог ввёл меня в нечто о тайне союза Христова; поэтому я открыл это и показал им также. И когда я прошёл через эти три главных пункта Слова Божьего, примерно в течение пяти или более лет, я был пойман за моей нынешней практикой и брошен в темницу, где я пробыл столько же времени, чтобы подтвердить истину через страдания, как я прежде свидетельствовал о ней согласно Писаниям, путём проповеди.

280  Когда я проповедовал, я благодарю Бога, что моё сердце часто во время той или другой проповеди с большим усердием взывало к Богу, чтобы Он сделал Слово действенным для спасения души; ещё скорбя, как бы враг не отнял Слово от совести, и  оно не стало бы   бесплодным, поэтому я должен был трудиться говорить слово, чтобы тем самым, если бы это было возможно, грех и виновное лицо могли бы быть разделены им.

281  И когда я заканчивал проповедь, мне в сердце приходила мысль, что слово теперь прольётся, как дождь на каменистые места; всё ещё желая от всего сердца, о! чтобы те, кто слышал мои слова в этот день, только увидели, как и я, что такое грех, смерть, ад и проклятие Божье; а также, что такое благодать, и любовь, и милость Божья через Христа к людям в таком состоянии, в каком находятся они, отделённые от Него. И в самом деле, я часто говорил в своём сердце перед Господом: «Если быть повешенным прямо перед их глазами, было бы средством пробудить их и утвердить их в истине, я с радостью согласился бы на это».

282  Ибо во время проповеди, особенно когда я был увлечён учением о жизни по Христу без дел, я чувствовал себя, как если бы ангел Божий стоял за моей спиной, чтобы ободрять меня: О! с такой силой и небесным свидетельством это было на моей душе, пока я трудился, чтобы раскрыть это, продемонстрировать это и закрепить на совести других; что я не мог бы удовлетвориться словами: «Я верю, и я уверен»; мне казалось, что я был более, чем уверен (если позволительно так выражаться), что те вещи, которые я тогда утверждал, были истиной.

283  Когда я впервые поехал проповедовать Слово за границу, доктора и священники этой страны широко выступили против меня. Но я был убеждён в следующем: не воздавать злом за зло; но посмотреть, скольких из их плотских исповедников я смогу убедить в их жалком состоянии по закону и в нужде, и в ценности Христа; ибо, думал я, «Это будет говорить за меня перед ними в следующее время, когда они придут посмотреть награду мою» (Быт. 30:33).

284  Я никогда не стремился вмешиваться в то, что было спорным и в пререкания среди святых, особенно в вещах самой низкой природы; однако я очень желал с великим усердием подвизаться за слово веры и прощение грехов посредством смерти и страданий Иисуса; но как я сказал, что касается прочих вещей, я оставлял их в покое, потому что я видел, что они порождают раздоры; и потому что они ни будучи сделанными, ни оставленными несделанными, не вверяли нас Богу,   чтобы мы были Его; кроме того, я видел, что моя работа передо мной протекала в другом русле, а именно, чтобы нести пробуждающее слово; поэтому я придерживался этого.

285  Я никогда не пытался и не осмеливался использовать чужие слова, Рим. 15:18 (хотя я и не осуждаю всех, кто использует), ибо я искренне думал и убедился на опыте, что то, чему меня научили Слово и Дух Христа, может быть высказано, поддержано и соблюдено самой здравой и самой установившейся совестью; и хотя я не буду сейчас говорить всё, что знаю по этому вопросу, всё же мой опыт больше заинтересован в этом тексте Писания, Гал. 1:11,12, о чём многие люди осведомлены.

286  Если кто-либо из тех, кто был пробуждён моим служением, после этого отпадал (как иногда слишком многие делали), я могу правдиво сказать, что их потеря была для меня больше, чем если бы один из моих собственных детей, рождённый от моего собственного тела, сошёл в могилу. Я думаю, поистине, я могу сказать это без всякого оскорбления Господа, ничто не задевало меня так сильно, как это; кроме только страха потерять спасение собственной души. Я расценивал это, как если бы у меня были хорошие здания и владения в тех местах, где родились мои дети; моё сердце было настолько окутано славой этого превосходного дела, что я считал себя более благословенным и почитаемым Богом через него, чем если бы Он сделал меня императором Христианского мира или господином всей славы земли без него! О, эти слова: «Обративший грешника от ложного пути его спасёт душу от смерти» (Иакова 5:20). «Плод праведника - древо жизни, и мудрый привлекает души» (Прит. 11:30). «Разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звёзды, вовеки, навсегда» (Дан. 12:3). «Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли пред Господом нашим Иисусом Христом в пришествие Его? Ибо вы - слава наша и радость» (1 Фес. 2:19, 20). Эти, как я сказал, со многими другими, подобными им, были для меня большим освежением.

287  Я заметил, что там, где мне предстояло совершить работу для Бога, я сначала испытывал как бы сошествие Бога на мой дух, с желанием, чтобы я мог проповедовать там. Я также заметил, что такие-то и такие-то души в частности, крепко ложились мне на сердце,   и я был побуждаем желать их спасения; и что те самые души после этого давались мне как плоды моего служения. Я заметил, что слово, брошенное между прочим, производило в проповеди больше действия, чем всё, что было сказано помимо него; иногда также, когда я думал, что не сделал ничего хорошего, тогда я делал больше всего; и в других случаях, когда я думал, что смогу их поймать, я ловил рыбу впустую.

288  Я также заметил, что там, где предстояла работа над грешниками, там дьявол начинал реветь в сердцах и в устах своих слуг; более того, часто, когда злой мир бушевал больше всего, имелись души, пробуждаемые словом. Я мог бы привести подробности, но воздерживаюсь.

289  Моим огромным желанием при исполнении своего служения было проникнуть в самые тёмные уголки страны, даже среди тех людей, которые были наиболее далеки от вероисповедания; но не потому, что я не мог вынести света (потому что я не боялся показать своё Евангелие любому), а потому, что я обнаружил, что мой дух больше всего склонялся к пробуждению и работе по обращению, и слово, которое я нёс, само также склонялось больше всего в ту же сторону. «Притом я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании» (Рим. 15:20).

290  В своей проповеди я действительно был в болях и, как бы, в родовых муках, чтобы родить детей Богу; и я не мог быть удовлетворен, если не появлялись какие-то плоды в моей работе. Если бы я был бесплоден, не имело бы значения, кто меня уважал; но если бы я был плодотворен, меня не заботило бы, кто осуждал. Я подумал об этом: «Вот наследие от Господа: дети; награда от Него - плод чрева. Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой! Не останутся они в стыде, когда будут говорить с врагами в воротах (Псалом 126:3-5).

291  Мне совершенно не нравилось видеть людей впитывающих мнения, если они кажутся несведущими в отношении Иисуса Христа и ценности своего собственного спасения, здравого осуждения за грех, особенно за неверие; и сердце, горящее  желанием быть спасённым   Христом, с сильным воздыханием по истинно освящённой душе: вот что радовало меня; такие души я считал благословенными.

292  Но в этой работе, как и во всех других, меня преследовали мои искушения, причём разного рода; поскольку иногда я впадал в сильное уныние, опасаясь, что я вообще не смогу сказать ни слова в назидание; более того, что не смогу говорить людям разумно; в это время моё тело охватывала такая странная слабость и бессилие, что мои ноги едва могли донести меня до места проповеди.

293  Иногда снова, когда я проповедовал, на меня с силой нападали мысли о богохульстве, и я был сильно искушаем произнести эти слова своими устами перед собранием. Иногда также, даже когда я начинал говорить слово с большой ясностью, наглядностью и свободой речи, но до того, как эта возможность заканчивалась, я был настолько ослеплён и настолько далёк от того, что говорил, и был также настолько затруднён в своей речи, что говорил перед народом, что я как будто не знал или не помнил, о чём это я; или как будто моя голова была в мешке всё время проповеди.

294  Опять же, когда я иногда собирался проповедовать на какой-то резкий и осуждающий отрывок из Слова, я обнаруживал, что искуситель внушает: «Что! ты будешь проповедовать на это! Это осуждает тебя самого; в этом виновата твоя собственная душа; поэтому вообще не проповедуй об этом; или, если будешь, то всё же смягчай настолько, чтобы освободить место для собственного бегства; чтобы вместо пробуждения других ты не возложил на свою собственную душу ту вину, из-под которой тебе никогда не выбраться».

295  Но я благодарю Господа за то, что я был удержан от согласия с этими столь ужасными внушениями, и я, наоборот, как Самсон, упирался всею силою, чтобы осудить грех и беззаконие, где бы я их ни находил; более того, даже если в этом я также навлёк бы вину на свою собственную совесть: «Пусть я умру, - думал я, - с филистимлянами» (Судей 16:29,30), чем буду поступать непорядочно с благословенным Словом Божьим. Ты, уча другого, не учишь ли самого себя? Гораздо лучше, если ты судишь самого себя, даже ясно проповедуя другим, чем если ты, чтобы спасти себя, подавляешь истину неправдой. Да будет благословен Бог за Его помощь и в этом.  

296  Я также, занимаясь этим благословенным делом Христовым, часто подвергался искушениям гордыни и заносчивости сердца; и хотя я не смею сказать, что это меня не затронуло, но воистину Господь по Своей драгоценной милости так донёс это до меня, что по большей части я испытывал лишь маленькое удовольствие, уступая подобному; ибо каждый день мне выпадало быть допущенным ко злу моего собственного сердца и всё ещё видеть в нём такое множество пороков и немощей, что это заставляло меня опускать голову при всех моих дарах и достижениях; я чувствовал это жало в плоти (2 Кор. 12:8,9), как милость Божью ко мне.

297  Вместе с этим у меня также было то или иное примечательное место из Слова, представленное мне, и это Слово содержало в себе какое-нибудь резкое и пронзительное высказывание касательно гибели души, несмотря на дары и дела; как, например, такое сослужило мне великую пользу: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13:1,2).

298  Звенящий кимвал — это музыкальный инструмент, с помощью которого искусный музыкант может создавать такую мелодичную и возбуждающую сердце музыку, что все, кто слышит его игру, едва могут удержаться от пляски; и всё же вот, кимвал не имеет жизни, и музыка исходит от него не иначе, как из-за искусства играющего на нём; и затем инструмент в конце концов может прийти в негодность и погибнуть, хотя в прошлые времена на нём играли такую музыку.

299  Я видел, что именно так это было и будет с теми, кто имеет дары, но испытывает недостаток в спасительной благодати; они в руке Христа, как кимвал в руке Давида; и как Давид мог с помощью кимвалов творить веселье в служении Богу, чтобы возвышать сердца поклоняющихся, так и Христос может использовать этих одарённых людей, чтобы с их помощью влиять на души Его людей в Его церкви; но когда Он сделает всё, повесит их, как безжизненные, хотя и звучащие кимвалы.

300  Поэтому это соображение, вместе с некоторыми другими, было большей частью как страшный удар по голове гордыни и желания тщеславия. Чем, думал я, буду гордиться, раз я медь звенящая? Неужели так уж сложно быть скрипкой? Разве в самом малейшем   творении, имеющем жизнь, не больше Бога, чем в них? Кроме того, я знал, что любовь никогда не перестаёт, но эти должны прекратиться и исчезнуть; поэтому я пришел к выводу, что немного благодати, немного любви, немного истинного страха Божьего лучше всех даров; более того, и я полностью убежден в этом, что это возможно для душ, которые едва могут дать ответ человеку, только с большим замешательством в отношении способа; я говорю, что возможно для них иметь в тысячу раз больше благодати и таким образом быть более в любви и благоволении Господа, чем некоторым, которые силой дара знания могут говорить как ангелы.

301  Таким образом я пришёл к пониманию того, что, хотя дары сами по себе хороши для того, для чего они предназначены, а именно, для назидания других; однако они пусты и не имеют силы спасти душу того, кто их имеет, если они только одни и есть. Они также не являются признаком счастливого состояния человека, будучи лишь устроением Божьим для некоторых, о чьём совершенствовании или не-усовершенствовании они должны, когда пройдет ещё немного любви, дать отчет Тому, Кто готов судить живых и мёртвых.

302  Это также показало мне, что дары, будучи одни, опасны не сами по себе, а из-за тех зол, которые сопутствуют тем, кто их имеет, а именно гордыни, стремления к тщеславию, самомнения и т. д., всё это легко раздувается при аплодисментах и похвалах каждого неблагоразумного Христианина, подвергая бедное существо опасности впасть под осуждение дьявола.

303  Итак, я увидел, что тому, кто имеет дары, нужно дать увидеть их природу, а именно, что они не позволяют ему быть в истинно спасённом состоянии, чтобы он не успокоился в них и таким образом не лишился благодати Божьей.

304  У него есть также причина ходить смиренно с Богом и быть малым в своих собственных глазах, и помнить при этом, что его дары принадлежат не ему, а церквям; и что благодаря им он стал служителем в церкви; и он также должен, наконец, дать отчёт в своём управлении Господу Иисусу, и дать хороший отчёт будет благословением.  

305  Итак, пусть все люди почитают за малое, со страхом Господним (дары действительно желательны), но всё же великая благодать и малые дары лучше, чем великие дары и отсутствие благодати. Не сказано: Господь даёт дары и славу, но Господь даёт благодать и славу; и блажен тот, кому Господь даёт благодать, истинную благодать; ибо это верный предвестник славы.

306  Но когда сатана понял, что его искушения и нападки на меня не приводят к успеху его замысел, а именно, ниспровергнуть это служение и сделать его неэффективным с точки зрения его целей; тогда он попробовал другой способ, который заключался в том, чтобы возбудить умы невежественных и злобных, чтобы обременить меня клеветой и упрёками. Теперь поэтому я могу сказать, что всё, что мог придумать дьявол, а его орудия изобрести, было пущено против меня по всей стране, думая, как я сказал, что таким образом они заставят меня отказаться от моего служения.

307  Поэтому в народе поползли слухи, что я колдун, Иезуит, разбойник с большой дороги и тому подобное.

308  На всё это я только скажу: Бог знает, что я невиновен. А что касается моих обвинителей, то пусть они приготовятся встре- титься со мной перед судом Сына Божьего, чтобы ответить там за всё это (со всеми остальными своими беззакониями), если только Бог не даст им покаяния за них, о чём я молюсь от всего сердца.

309  Но с самой смелой уверенностью сообщалось, что у меня были свои   любовницы, шлюхи, незаконнорожденные; более того, две жены одновременно и тому подобное. Теперь я хвалюсь этой клеветой (вместе с другими), потому что это всего лишь клевета, глупая или плутовская ложь и неправда, брошенная на меня дьяволом и его семенем; и если бы мир не поступал со мной таким злым образом, мне бы не хватало одного признака святого и дитя Божьего. «Блаженны вы, (сказал Господь Иисус) когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мат. 4:11).

310  Поэтому, что касается меня самого, эти вещи не беспокоят меня; нет, хотя бы их было в двадцать раз больше, чем есть. Я имею добрую совесть, и если обо мне, как о злодее, будут говорить зло, они постыдятся, что ложно обвиняют мою добрую жизнь во Христе.

311  Так что мне тогда сказать тем, кто меня таким образом очернил? Угрожать ли им? Бранить ли их? Льстить ли им? Должен ли я умолять их придержать языки? Нет, не я. Если бы всё это не делало их готовыми к проклятию, кто является авторами и подстрекателями, я бы сказал им: «Сообщайте об этом, потому что это увеличит мою славу».

312  Поэтому я привязываю к себе эту ложь и клевету как украшение; моему Христианскому исповеданию свойственно быть поносимым, оклеветанным, порицаемым и оскорблённым; и поскольку всё это не что иное, как свидетельство за меня моего Бога и моей совести, я радуюсь бесчестью ради Христа.

313  Я также призываю всех этих глупцов, или плутов, которые таким образом сделали это своим занятием, подтвердить любое из вышеназванного обо мне, а именно, что я поступал нечестиво с другими женщинами, или тому подобное. Когда они приложат все свои усилия и проведут самое тщательное расследование, какое только смогут, чтобы показать против меня, что на небесах, или на земле, или в аду есть хоть одна женщина, которая может сказать, что я в любое время, в любом месте, днём или ночью, пытался нечестиво поступить с ней; и говорю ли я это, чтобы умолять своих врагов относиться ко мне с уважением? Нет, не я. В этом я ни у кого не буду просить доверия: верьте или не верьте мне в этом, мне всё равно.  

314  Мои враги промахнулись, стреляя в меня: я не тот человек: я хочу, чтобы они сами были невиновны. Если бы всех блудников и прелюбодеев в Англии вешали за шеи до самой смерти, Джон Буньян, объект их зависти, был бы всё ещё жив и здоров. Я не знаю, существует ли такая вещь, как женщина, дышащая под небесным сводом, только по их одежде, их детям или обычной репутации, кроме моей жены.

315  И в этом я восхищаюсь мудростью Божьей, что Он сделал меня робким с женщинами с момента моего первого обращения и до сих пор. Те знают, и могут также быть мне свидетелями, с кем я был наиболее близко связан, что редко можно увидеть, чтобы я проявлял любезность к женщине; общепринятое рукопожатие с женщинами я ненавижу; мне это противно, за кем бы я это ни заметил. Их общество наедине я не выношу; я редко даже прикасаюсь к женской руке; ибо я думаю, что такие дела мне не приличествуют. Когда я видел, как хорошие мужчины приветствуют рукопожатием тех женщин, которых они посетили или которые посетили их, я порой возражал против этого; и когда они отвечали, что это всего лишь проявление вежливости, я говорил им, что это не подобающее зрелище. Некоторые даже побуждали к святому поцелую; но потом я спрашивал, почему они пропускали некоторых? почему они приветствовали самых красивых и отпускали неприятных? Таким образом, какими бы похвальными ни были подобные вещи в глазах других, в моих глазах они были неприличными.

316  И теперь для закрытия этого вопроса я призываю не только мужчин, но и ангелов доказать мою виновность в том, что я имел плотские связи с любой женщиной, кроме моей жены; и я не боюсь сделать это во второй раз, зная, что это не может раздражить Господа в таком деле, призвать Бога для свидетельства на мою душу, что в этих делах я невиновен. Не то чтобы я был так храним из-за какой-то добродетели во мне более, чем кто-либо другой, но Бог был милостив ко мне и сохранил меня; Кому я молюсь, чтобы Он хранил меня ещё, не только от сего, но от всякого злого пути и дела, и сберёг меня для Его Небесного Царства. Аминь.

317  Теперь, когда сатана потрудился упреками и клеветой сделать меня мерзким среди моих соотечественников, чтобы, если возможно, моя проповедь осталась без эффекта; так к этому добавилось долгое и   утомительное тюремное заключение, чтобы тем самым отпугнуть меня от служения Христу, а мир был устрашён и боялся слушать мою проповедь; о чём я в следующем месте дам вам краткий отчет.