Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос…
Галатам 2:19-20
Много говорят о тайне креста. Слово о кресте полно тайн Божественной премудрости; оно именно и есть юродство для неверующих (1 Кор. 1:18). Но слово о кресте даже и для многих верующих является еще юродством, в особенности в том пункте, где говорится о сораспятии Христу. Люди с радостью выслушивают благую весть о крестной смерти Христа за наши грехи, хвалятся прощением и примирением с Богом через Кровь, пролитую на кресте, но большинство не заботится о том, чтобы приобрести силу и разумение в слове о кресте.
Христос распят за нас! О, это радостно. Но часто истина о том, что мы сораспялись со Христом остается для нас неприемлемой. Может быть, и признают библейскую доктрину о сораспятии, но в жизни эта дивная истина остается неосуществленной.
Кажется, в Слове Божьем нет ни одной другой такой истины, которая испытывала бы столько пренебрежения, как именно эта. Такое положение существует из-за нашего маловерия, не вмещающего в себя истину о сораспятии.
Но это зависит также и от нашего нежелания, ибо ничто так сильно не угрожает нашему эгоизму (себялюбию), а соответственно нашему своеволию, как слово о сораспятии. Находит свое место и наше неверие. И все-таки, именно здесь отправная точка пути верующего к свободе.
То, что люди называют верой, подобно как бы долговому обязательству. Из-за страха перед гибелью люди приняли своим рассудком многие библейские истины, но потом стали тяготиться теми заданиями, которые в связи с этим на них возлагаются. Они рассудили: мы должны поступать так, чтобы, в конце концов, так или иначе достигнуть состояния, в котором мы должны пребывать и делать то, к чему призваны.
«О! – писала мне одна сестра. – Когда же я наконец достигну того, чтобы не посрамить моего возлюбленного Спасителя?» Люди, кажется, никогда не смогут сказать: «иго Твое благо и бремя Твое легко». Им кажется, что быть верующим – это мучение, а достижение святости страшно тяжело. Все, что они читают и слышат из Слова Божьего превращается для них в бремя, в закон и угрожающий суд, от которого хотят спастись, напрягая до крайности все свои силы. Так люди становятся более мелочными, боязливыми, порабощенными и заботящимися, а вследствие этого и неприветливыми, не сострадающими, осуждающими и поносящими других.
Для своего успокоения некоторые фанатично держатся какого-либо вероучения «по букве», без всякой терпимости к инакомыслящим. Или же из-за отсутствия внутреннего мира бегают из собрания в собрание, от учения в учение, от «Аполлоса» к «Петру» и наоборот.
Такие люди охотно свидетельствуют, что они веруют в страдания Христа за них, но одно для них неведомо – это то, что они сораспяты со Христом. Они совсем не понимают тех путей Господних, через которые обнаруживается их полное неведение, что такое вера и что они живут вне таинства веры. Они верят в себя и в свою деятельность. Они никогда не переживали глубин библейского покаяния верующего к самоотвержению. Их мир не есть мир библейских подвигов, но мир дел и учений небиблейских, т.е. мир своего эгоизма.
Если спросим кого-нибудь из постоянно унывающих или же иногда радующихся: «Верите ли Вы, что Вы сораспяты со Христом, умерли и погребены с Ним?», то услышим в ответ: «Не можем еще вполне верить». И если продолжим вопрос: «Почему же вы не можете верить?», нам ответят: «Я очень мало замечаю это в себе». Неисчислимые толпы людей, считающих себя верующими, всегда и везде отвечают подобным образом. Разве это не печальное подтверждение того, как мало вселяются в верующих таинства веры? Они подобны миру неверующих. Они хотят верить в то, что кажется «вероятным» для внешнего чувства, т.е. постигнуть умом.
Это значит, что люди хотят положиться верою на себя, на свои мысли и чувства, но не на Слово Божье. Вместо того, чтобы в библейском покаянии пережить умерщвление мира собственных мыслей, чувств и дел, и принять благой дар веры, которая над всем этим признает главенство только за Словом Божьим, они сперва хотят достичь предметов верования своими жалкими чувствами, мыслями и делами, а затем уже веровать в них.
О, какое проклятие духа самонадеянности! Вместо того, чтобы веровать в совершенное Богом дело нашего сораспятия со Христом, люди сами пытаются распять себя! Вот таким-то образом, вместо достижения благословенной свободы через веру, люди переходят на положение рабских усилий, связанных с сомнениями. О, какого сожаления достойны те несчастные, которые уже познали и любят богопротивную сопротивляющуюся жизнь своего эгоизма и все-таки год за годом и день за днем силятся «распять» свое «я» своим же «я».
Душа дорогая! Оставь эти попытки и напрасные усилия, тогда сможешь свободно уверовать в то, что «я» уже распято со Христом 19 столетий тому назад. Вера, превосходящая всякое разумение и чувствование не имеет никакого другого основания помимо Слова Божьего. Когда апостолы касаются известных основных дел Божьих, принятых верою, то они уже не говорят «мы верим», но утверждают: «мы знаем». Дела Божьи пребывают уже сами по себе, если бы даже никто и не верил в них. Но когда их открывает Дух Божий и люди уверуют, тогда они становятся действием веры. И когда верующий деятелен в своей вере, тогда действие веры перейдет в процесс переживаний, сущность которых превосходит все, о чем мы помышляем и что чувствуем. Так говорят апостолы даже о будущих вещах: «Мы знаем» (1 Иоан. 3:2, 2 Кор. 4:14; 5:1). Так же говорят они и о сокрытом значении происходивших событий: «Мы знаем», «Зная то, – пишет Павел, что ветхий наш человек распят».
Ветхий человек есть не что иное, как врожденное, плотской, душевное своеволие, богопротивящееся бытие, тиранически завладевшее нашим телом, как орудием для греховных целей, так, что каждый член его служит в рабстве греху.
И этот ветхий человек, говорит апостол, распят вместе со Христом. Таким образом, наша греховная природа смертельно пригвождена ко кресту, чтобы тело греховное, как орудие ветхой природы, было упразднено и чтобы не много оно уже служить греху.
Какое чудное освобождение! Освобождены со распятием со Христом от своего порабощенного грехом состояния! На кресте Иисусом совершено недосягаемое нами избавление от унаследованной от Адама природы, которая предана греху и законом плена в рабство. Так через смерть должно было произойти освобождение из этого состояния.
Какое дивное дерзновение веры!
«Да, но с трудом постигается, – скажет иной, – разве не противоречит этому все то, что око зрит, ухо слышит, что переживается внутри и снаружи? Не являет ли себя «ветхий человек» все снова и снова? Не продолжает ли грешить ежедневно? Как мог апостол Павел убеждать в такой невероятной истине? К тому же я в то время и не жил, так как же мог я быть сораспятым со Христом? Откуда мог Павел приобрести свое необычное познание?»
Слушай брат! Слушай сестра! Апостол постиг эту тайну от Самого Бога, ибо это никогда не было по силам мудрости человеческой. Он говорит? «Мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого, соображая духовное и духовным» (1 Кор. 2:12-13). Ему, бывшему фарисею, а ныне наименьшему из апостолов, была дарована чрезвычайная мудрость в познании значения креста Христова. Петр и другие апостолы особенно созерцают жертвенного Агнца. О кресте же Христа никто не говорит так много, как апостол Павел. Для него крест Христов был центральным пунктом всей мудрости и сил Божьих и предметом его благословения. Мудростью его проповеди был распятый Христом (1 Кор. 2:2), а заботой было то, чтобы не был упразднен крест Христов и не прекратился бы соблазн его (1 Кор. 1:17-18; Гал. 5:11). Целью его жизни и проповеди было хвалиться крестом Христовым (Гал. 6:14).
Почему именно Павлу было даровано такое познание креста? Да потому, что никто из учеников не пережил такого катастрофического свержения своей праведности, как он, безупречный фарисей, впоследствии признавший себя первым из грешников (1 Тим. 1:15). Крест стал для него всем во всём с тех пор, как у Дамасских ворот встретил его Тот, который висел вне стана на древе проклятия. Распятый Иисус был вознесен на небо, а гордый фарисей повержен в прах у Его ног. Отныне единым чудом неба и земли для Павла стал Сын Божий на кресте. В этом созерцании сияния креста Павел видит преступность непонимания старейшин своего народа, распявших Господа славы. Павел как бы дрожит, когда он наблюдает опасность неверия и нависшее над Иудейским народом проклятие греха.
Но вместе с тем Павел зрит и то, что Иисус Христос висит на кресте как примирительная жертва за грехи Своего народа, и что соблазн креста будет для него не только осуждением, но и спасением. Однако орлиный взор апостола проникает еще дальше – перед ним простирается благословенное влияние креста – осуждены. «Ибо всех заключил Бог в непослушание» (Рим. 11:32).
Уничтожил все то, чем могли бы хвалиться, заградил всякие уста, так что весь мир становится виновным перед Ним (Рим. 3:19-27).
И спасены. «Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их… Ибо незнавшего грех Он соделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:19-21).
Таким представляется апостолу крест, водруженный в средоточии всех времен и веков как знамя осуждения и спасения. На кресте апостол видел Того, Кем и для Кого создана вся вселенная. Кто был рожден прежде всякой твари, Который есть образ Боа невидимого (Кол. 3:13). Он видел Того, Кто распят был в немощи (2 Кор. 13:4). Источник жизни был поглощен смертью. Мир, живущим Им, был распят с Ним. Тень креста была наброшена на всю вселенную, упраздняя ее значение. Вся тварь и все человечество окончательно разоблачены в силе и слове Христа. Они запечатлены осуждением, смертью и поглощены бездною крестного проклятия. Все это видел Павел на кресте, когда видел на кресте Савла Тарсянина, перевоплощенного в апостола Павла. Поэтому Павел знает и свидетельствует: «Я сораспялся Христу» (Гал. 2:19).
Кто взирал, как Павел на крест, тот не мог противиться преображению в новую жизнь. Никогда он не может относиться легкомысленно к делу Голгофы. Он знает, что принадлежит к людям, грехи которых вознесли Сына Божьего на крест. Он смотрит на людей и на мир с мной точки зрения. Он смотри на мир по Божьему, через знамя креста, как на упраздненных, обесцененных, осужденных и распятых. Он уже не любит ни мира, ни того, что в мире. Теперь он знает взгляд Библии на «плоть». Красота плоти и ее приманки потеряли силу влияния. В вожделениях мира он видит страшную вражду против дела креста. Он возненавидит отца, мать, жену, детей, братье, сестер (Луки 14:26) ненавистью Божьей. Такое отвержение «своих» свободно от человеческого зла. Это ни что иное, как отвращение от всего тленного, греховную плоть которого Бог должен был осудить во плоти Своего Сына на кресте (Рим. 8:3). Такой человек в особенности возненавидит свою жизнь. Никогда он не посмеет обратить взора на себя, как бывало прежде. Слава и сила его «я» исчезли.
Кто действительно видел себя со Христом на кресте, все члены того и все его существо насыщены крестом. Всякое, даже самое легкое самообольщающее движение в нем парализовано. Он не может совершать того, что требует его плотская природа. Он окажется пригвожденным, побежденным Богом, пленным (пленом Божьим, который является свободой) и от всего отделенным. Это происходит потому, что он видит себя и мир сораспятым Христу, и мир видит его на кресте (Гал. 6:14).
Подобно телу воскресшего Господа, сохранившему следы ран, видны и следы креста в каждом движении верующего, сораспятого Христу.
Я знал одного человека, который раздавал трактаты в вагоне четвертого класса. Когда он вручил призыв одному пьянице, тот ударил его по лицу. Суда по мощности телосложения обиженного, он мог бы легко, без всякого риска ответить ударом на удар. Но он остался смиренным, сораспятым Христу. И сказал тихо, как бы со креста: «Если Вы желаете, ударьте меня еще, но знайте, что все же мой Спаситель любит Вас и я люблю Вас тоже». Это необыкновенное человеческого самообладание или воздержание. Последнее всегда покоится не на человеческой силе, а на жертве. «Как овца веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущими его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» в защиту себя (Ис. 53:7). Так поступают и те, которые оставили на кресте свою волю и самооценку.
Взгляните на Павла! Крест отнял у него всякую мудрость, силу и славу. При созерцании креста Бог облек Павла в иную мудрость – мудрость, которой он не мог научиться у ног законоведа Гамалиила, мудрость, приведшую его к следующему познанию: «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей доброе» (Рим. 7:18). Обратим внимание, каким правильным мерилом стал крест Христов для его самооценки: ничего доброго! Ничего доброго во мне самом! Это грех своеволия, точно соответствующий состоянию сораспятия Христу.
Стало ли и нашим достоянием дивное познание апостола – крушение своего «я»? лишь только таким познанием значение креста Христова усваивается правильно.
Перешли ли мы уже грань «ничего доброго»? только за этой гранью пребывает в сораспятии «я», когда в сознании своей немощи человек отделяется от своей ветхой природы. Когда Христа вели на Лобное место, захватили Симона Киринеянина, шедшего с поля, и заставили его нести крест Христов до места казни, а потом отпустили его. Не так ли со многими пришедшими в соприкосновение с крестом человеческой мудрости? Некоторое время они носят предназначенное для Христа, но сами со Христом никогда на крест не пойдут. Кого же сам Христос привлек к Себе Духом (Иоан. 12:34), тот и говорит? «Я получаю достойное по делам моим, но Он ничего худого не сделал» (Луки 23:41). Там висит и Савл фарисей – в том же положении и в тех же муках, как и разбойник с большой дороги. Вот когда мы станем на такую почву веры, откуда становится видно наше сораспятие, тогда мы и одержим победу над грехом. Кто во свете креста потерял свое достоинство до степени нуля и увидел себя сораспятым, тот оставит своевольную борьбу с грехом, в которой многие измучили себя, «бия воздух» (1 Кор. 9:26). Все те, которые подвизаются неправильно (2 Тим. 2:5) подвизаются на почве закона Синайского. Они творят дела закона, но не пребывают в законе веры и свободы (Рим. 3:27; Иак. 1:25; 2:12).
О, как многие еще «подвизаются» таким образом без малейшего успеха! Это все такие люди, которые пока не пришли к сознанию своей немощи. Они верят по необходимости, что их долговая пригвождена ко кресту, пригвождена к уничтожению (Кол. 2:14), но что они сами сораспяты и освобождены от власти греха, в это они не могут уверовать. Причина, по которой они не принимают истины о сораспятии, заключается в том, что они еще не отказались от свободы в своевольном «подвижничестве». Они верят, что в них, т.е. в «ближайшей плоти» их, пребывает еще много добра. Обычное явление то, что людям такого рода нельзя помочь до тех пор, пока они не придут со своими делами к полному банкротству. Бог все больше и больше окружает их законами, в кругу которых они должны потерять доверие к самим себе.
Во-первых, это закон ума (Рим. 7:23), призывающий к внутреннему самоочищению.
Во-вторых, закон Синайский, святой закон Божий с неба, призывающий их бать добрыми.
В-третьих, закон греховный в членах их, убеждающий их все настойчивее и настойчивее: «ты никогда не можешь исправиться по твоему желанию, внутри и снаружи!» (Рим. 7:14-23).
В кругу этих трех законов, твердых как сталь, человек «подвизающийся» переживает конец своевольной деятельности и доходит до понимания, что в законе греховном, которому подчинена его плоть, он никогда не пробьется к свободе, а в связи с этим будет усвоена и вера в то, что тело греха и смерти вместе с его природой распяты во Христе 19 веков тому назад.
По достижении этого положения прекращается борьба с грехом и начинается подвижничество веры. Пылающая почва Синая оставляется и достигается благословенная почва Голгофы.
Разница между нравственной борьбой против греха и библейским подвигом веры велика. В первом случае сознание восстает против внутреннего и внешнего влияния греха, делаются попытки победить его силу всеми моральными и религиозными средствами. Обращение с верою к Господу, Спасителю нашему, обыкновенно мало практикуется, главное же, полагают, должно быть совершено ими самими.
Но в подвиге веры наше «я» находится не в положении ратоборца, а покоится во Христе, в котором наше «я» укрывается в нашей немощи и Который Своей Кровью спас и избавил наше «я» от власти сатаны и греха. Теперь «я» пребывает не в самом себе, а во Христе. При таком взгляде на вещи подвиг веры есть не что иное, как непрестанно бодрствующее и действующее состояние веры и пребывание в мире, покое во Христе Иисусе. Тут постоянное отрицание своего «я» и признание Христа; оно все время находится в сознании: «Господи, я в Тебе и Ты во мне».
И «сопротивление» и «непротивление» нашего «я» превращается неизменно в пребывающее подтверждение веры: «Господи, Ты принадлежишь мне, и я принадлежу Тебе!» При этом используется всеоружие Божье (Ефес. 6:11-18). Когда мы пребываем в Нем бодрствующими и подвизающимися в вере, такая жизнь во Христе сопровождается силою побед и охраны Божьей, тою силою, которая даруется нам во Христе через веру и действует только верою. Если же мы почему-то становимся опять самостоятельными в своем «я», то всеоружие Божье не обеспечит нас ни охраной, ни победой.
Теперь же нам должно быть ясно, что библейское подвижничество веры – это не победоносная борьба против власти греха, а победоносное пребывание в побеждающей Христе. Победа над грехом уже одержана. Имя Победителя – Христос. Поле брани – Голгофа. Ты теперь нуждаешься не в победе над грехом, но тебе надобно достичь победы над твоим жалким неверием, над сомнением относительно победы Христа. Ибо неверие и сомнение всегда были причиной восстановления нашего «я» и нового падения в грех.
Итак, первое действие подвига веры и первый шаг к действительной свободе от греха заключается в следующем: если нужно почитание себя сораспятым Христу, упражняйся в блаженном суждении веры: «Моя ветхая, Богу противящаяся природа с орудием греховной плоти сораспята, и ее власть и сила разоблачены. Закон греха и смерти (Рим. 8:2), поработивший меня в послушание греху (Рим. 6:16) вследствие моего неверия в победу Христа, истреблен на кресте. Я освободился верою от этого закона и в послушание этой вере представляю мое тело со всеми чувствами и членами Христу. Он принял меня совокупно с моим грехом, душой и телом. Он искупил меня Своей Кровью, и Бог даровал меня Ему в воздаяние за подвиг Его души. Я больше не принадлежу себе! Аллилуйя! (1 Кор. 6:19-20). Я принадлежу Христу! Моя плоть со страстями и похотями распята и остается распятой (Гал. 5:24). Я не должник плоти, чтобы мне жить по плоти (Рим. 8:12). Я снова буду распинать в себе Сына Божьего и ругаться Ему, если я потребую или пожелаю оторвать свои члены от креста и если стану жить для себя и для греха (Евр. 6:6).
Кто подобным образом упражняется в жизни веры, в жизни того положение сораспятия Христу вскоре окажется фактическим опытом. Тогда он все больше теряет свободу в своих действия. Послушание в вере прикрепляет его сильнее ко кресту и участию в страданиях Христа, Христос глубже входит в его душу (Фил. 3:10). Он всегда носит в теле мертвость Господа Иисуса (2 Кор. 4:10), чтобы и жизнь Иисусова открылась в его теле. Человек, освобожденный от самого себя и бежавший от пленивших его грехов, теперь в радости возликует.
