Томас Кранмер был одной из главных фигур в английской Реформации. Он родился в Арселекшене в Ноттингемшире 2 июля 1489 года и в детстве получил начальное образование. После он обучался в Кембриджском университете, где был рукоположен священником в 1523 году, и его опеке поручена община в Колледже Иисуса. Он вступил в брак и в результате потерял свою общину, оставил Колледж Иисуса и стал преподавателем в Бакингемском Колледже. Он снял комнату для своей молодой жены в находящейся неподалеку гостинице под названием "Долфин", хозяйка которой была ее родственницей, а так как часто навещал ее, некоторые папские торговцы распространили слух, что он работает в гостинице, где ухаживает за лошадьми. Вскоре жена умерла при родах, и Кранмер вернулся в Колледж Иисуса, где ему снова поручили общину.
Через несколько лет Кранмер стал профессором геологии в Колледже Иисуса, и его назначали одним из школьных глав для принятия экзаменов от кандидатов в бакалавры или в доктора богословия. Кранмер судил о квалификации кандидатов, проверяя, насколько хорошо они знают Писание, а не каковы их познания о древних отцах церкви, поэтому многие папские священники и монахи, которые не изучали Библию, были отвергнуты, в то время как другие были утверждены, так как изучали Писания, зная, что это единственный путь, чтобы сдать экзамен Кранмеру. В результате многие ненавидели его за настойчивую приверженность к Писаниям, а также от многих других получал благодарность, потому что заставил их изучать Божье Слово.
Летом 1529 года в Кембридже произошла вспышка чумы [возможно, это была бубонная чума]. Кранмер уехал и остановился в доме мистера Кеззи, отца своих двух студентов в Уолхамском аббатстве. Приблизительно с этого времени в течение трех лет шли споры но поводу бракоразводного процесса короля Генриха VIII со своей женой Катериной Арагонской, что всколыхнуло умы всей Англии.
Перед коронацией в 1509 году Генрих вступил в брак с Катериной, дочерью Фердинанда II и Изабеллы I, королевы Испании. До этого она была женой его старшего брата Артура, умершего в 1502 году, сделав Генриха наследником престола. Этот брак был успешен в течение почти двадцати лет, но в 1527 году Генрих возненавидел ее, потому что она не родила ему сына, чтобы продолжить династию Тюдоров, а также по причине его страсти к горничной жены Анне Болейн. Имея удвоенное желание избавиться от жены, Генрих убедил сам себя, что у него нет наследника, потому что их брак был неугоден Богу, основываясь на месте Писания (Левит 20'21)' "Если кто возьмет жену брата своего, это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они".
[В этом стихе не имеется в виду вдова умершего брата, потому что это бы противоречило закону о восстановлении семени, согласно которому требуется, чтобы брат вступил в брак с женой умершего брата, чтобы его имя не изгладилось в Израиле (Второзаконие 25:5-10). Этот закон известен под именем "закон о родственном выкупе". Это основная тема в книге Руфь (Руфь 2:20; 3:2, 9-13; 4:1-11), и этот закон упоминали Саддукеи, когда выступали против доктрин Иисуса о воскресении (Матфея 22:23-33). Левит 20:21 запрещает брать жену брата, который еще жив. На этот закон ссылался Иоанн Креститель, когда упрекал Ирода четвертовластиика за то, что тот взял жену брата своего, потому что его брат Ирод Филипп I был еще жив (Марка 6:14-17). В книге Фокса не объясняется, с какой целью использовали этот стих, но, очевидно, этот закон был извращен для выгоды короля Генриха и было принято, что в этом месте идет речь и о жене умершего брата].
Основываясь на собственном толковании Левит 20.21, король Генрих приказал главному министру, кардиналу Уолси получить от папы декрет, согласно которому его брак с Катериной считался бы недействительным, чтобы он мог снова вступить в брак. Кардинал Уолси, архиепископ Йоркский, в 1518 году был назначен представителем папы в Англии, неохотно взял на себя ответственность за успех в деле Генриха, который обратился за разрешением к папе римскому, Клименту VII. Катерина противостала попытке аннулировать их брак, как и ее племянник, Чарльз V, святой римский император и король Испании. Так как Чарльз в это время господствовал над Италией, папа Климент не мог удовлетворить просьбу Генриха и, таким образом, откладывал с решением по вопросу аннулирования брака и невольно приблизил Реформацию в Англии.
В 1529 году по бракоразводному процессу еще не было вынесено никакого решения. В гневе из-за отсрочки развода Генрих лишил кардинала Уолси должности лорда канцлера, которую он занимал с 1515 года. Пытаясь смягчить гнев Генриха, Уолси до этого отдал ему Хемптонский Дворец, а теперь просил короля, чтобы тот взял себе все его имущество и позволил ему оставить его служение как архиепископа Йоркского. В 1530 году Уолси был арестован и вызван в Лондон по обвинению в заговоре, но по пути туда 29 ноября умер в Лейкестере.
Когда Кран мер находился в Уолтхаме летом 1529 гола, по провидению Божьему король Генрих оставил Лондон и на один или два дня остановился в Уолтхаме. Вместе с ним были Стефан Гардинер, секретарь кардинала Уолси, и доктор Фокс, который был ответственным за раздачу милостыни при английском дворе. Оба эти дворянина, которые поддерживали Генриха в его попытке получить развод, остановились в доме мистера Косей, где Кранмер снимал комнату.
За ужином эти двое, которые были хорошо знакомы с Кранмером, спросили его, что он думает по вопросу развода. Кранмер ответил, что, по его мнению, они сами усугубили проблему, пытаясь получить разрешение церкви. "Я думаю, что было бы лучше, - сказал он,- решить этот вопрос по Слову Божьему, может ли человек вступать в брак с женой своего брата или нет. В таком случае и совесть короля будет спокойна, и не будет никаких расстройств из-за отсрочки с принятием решения, которая тянется год за годом. В этом вопросе есть только одна истина, которая ясно показана в Писании, поэтому нужно было поручить ученым мужам в университетах, чтобы они приняли решение здесь, в Англии, а не обращаться в Рим. Таким образом, вы давно бы уже пришли к решению этого вопроса".
Этим двум мужам понравился ответ Кранмера, и они собирались поделиться этим с королем, который пытался снова обратиться в Рим для решения его вопроса. На следующий день король отправился в Гринвич на юго-востоке Англии на реке Темзе.fЕго разум не находил покоя, и он хотел скорее завершить этот долгий и утомительный процесс. Надеясь получить помощь, он призвал к себе доктора Стефана и доктора Фокса и спросил их: "Как, господа, должны мы поступить по моему вопросу? Рим должен принять решение, но когда этот, вопрос будет решен, знает один лишь Бог. А я не знаю".
Доктор Фокс ответил: "Мы считаем, что есть лучший путь для решения, ваше величество. Доктор Кранмер предложил, чтобы мы приняли решения по этому вопросу согласно Слова Божьего в наших университетах, не обращаясь снова в Рим".
"Где этот доктор Кранмер?",- спросил король.
"Он в Уолтхаме".
"Хорошо,- сказал король,- я хочу поговорить с ним, поэтому пошлите за ним немедленно. Мне кажется, у него есть ответ на эту проблему. Если бы я знал об этом плане два года назад, я бы сэкономил много денег и избежал бы беспокойства".
Послали за доктором Кранмером, но когда он прибыл в Лондон, то поссорился со Стефаном и Фоксом, потому что, сказал он, они втянули его в эту проблему, по которой он не имел возможности провести исследования. Поэтому он просил их, чтобы они извинились от имени его перед королем, потому что он не может встретиться с ним. Но это все было бесполезно, так как король и так постоянно бранил их за отсутствие Кранмера, и извинение не принесло бы ничего хорошего, поэтому от Кранмера потребовали явиться к королю и поговорить с ним.
"Господин доктор,- сказал король,- я прошу тебя и, так как ты мой подчиненный, я приказываю тебе отложить в сторону все твои дела и помочь мне в решении моего вопроса согласно твоему плану, насколько это будет возможно с твоей стороны, чтобы я вскоре мог получить решение. Ибо я провозглашаю пред Богом и пред миром, что я не буду искать развода с королевой, если я буду убежден, что наш брак не был нарушением закона Божьего. Потому как нет другой причины, кроме этой, чтобы искать развода. Ибо никогда никакой правитель не имел более нежной, послушной и любящей жены, чем королева, и я никогда не мог себе представить лучшей женщины, чем она во всех поступках. И если бы не возникли сомнения по поводу этого брака, я уверяю тебя, что благодаря ее качествам, даже не беря во внимание ее высокое происхождение, я бы довольствовался оставаться вместе с ней, если бы на это была воля и желание Всемогущего Бога".
Доктор Кранмер попросил короля поручить изучение этого вопроса по Слову Божьему самым образованным людям в Кембриджском и Оксфордском университетах. "Великолепные слова,- сказал король,- я удовлетворен этим. Однако я особенно прошу тебя записать твои мысли по этому вопросу".
После ухода короля Кранмер написал безо всякого отлагательства, что он думает, и добавил, что епископ римский, папа, не имеет права отвергать Божье Слово.
Прочитав написанное Кранмером, король спросил его: "Будешь ли ты стоять на этом пред епископом римским?"
"Да, по Божьей благодати, если ваше величество пошлет меня туда".
"Хорошо,- сказал король,- я пошлю себя туда, давши тебе полномочия посла".
Итак, доктор Кранмер поручил разобрать этот вопрос в Кембриджском и Оксфордском университетax и было принято решение, что брак мужчины с вдовой умершего брата является незаконным согласно Слову Божьему, и король Генрих и его жена должны развестись.
В результате в 1530 году доктор Кранмер был назначен послом в Риме вместе с доктором Стокесли, графом Уилтширским, а также с другими. В это время папа Климент VII находился в Бологнии в северо-центральной Италии, и там они встретились с ним Климент был одет в обычное богатое облачение согласно его должности и в сандалиях на ногах. Согласно традиции он выставил свою ногу, чтобы они ее поцеловали, но доктор Стокесли отказался и оставался стоять, что ободрило его спутников удержаться от такого идолопоклонства. В этот момент, однако, спаниель, принадлежащий доктору Стокесли, стал перед папой, и когда он увидел большой палец ноги папы, тот ему так понравился, что он укусил его, папа дернул своей священной ногой и ударил ею собаку.
Немного оскорбленный, папа захотел узнать, в чем причина их визита. Они представили ему записанное на бумаге мнение доктора Кранмера по вопросу брака короля Генриха и сказали, что они прибыли в Рим, чтобы защищать это мнение, которое утверждало, что согласно Слову Божьему никакой мужчина не имеет права вступать в брак с женой брата, и папа не имеет права отвергать Писание. Папа отнесся к ним очень учтиво и обходительно, молвил, что вскоре скажет им свое решение, и отпустил их. Больше они его не видели.
В то время как другие вернулись в Англию, доктор Кранмер отправился встретиться со святым римским императором Чарльзом V по делу короля Генриха и убедил его, что написанное им мнение по этому вопросу соответствует Писанию. Он также в 1531 году уехал в Германию, чтобы заручиться поддержкой протестантских князей. Находясь там, несмотря на то, что был священником, вступил в брак с племянницей Андреаса Осиандра, лютеранского теолога, которую он встретил в Нуремберге. Оставил молодую жену с Осиандром, вернулся в Англию, а затем послал за ней Она пробыла с ним до 1539 года, в котором Генрих издал свои "Шесть статей закона", после чего был вынужден отправить ее в Германию, где она остановилась у его друзей.
В 1529 году король Генрих гневно лишил кардинала Уолси должности лорда канцлера. Сэр Томас Мор, римский католик, вместо него был назначен лордом канцлером. В 1532 году Мор отказался от этой должности, как говорят, из-за болезни, но, возможно, он поступил так из-за несогласия с вмешательством правительства в римскую церковь.
После отставки Мора король Генрих назначил новым главным министром Томаса Кромвеля. Вскоре Кромвель предложил разорвать отношения с папой, чтобы архиепископ Кантенберский мог дать разрешение на развод Генриха. В 1533 году Парламент принял этот законопроект. В результате Генрих мог вступить в браке Анной Болейн, а церковь Англии была провозглашена независимой национальной церковью, которая больше не имела общения с римской католической церковью или с папой.
30 марта 1533 года, вскоре после того, как Кранмер вернулся в Англию, он был назначен архиепископом Кантенберским, служение которого раньше исполнял доктор Ворхам, перед смертью советовавший доктору Кранмеру занять его место. 23 марта архиепископ Кранмер провозгласил, что брак Генри и Катерины был незаконным с самого начала, и в течение пяти дней он провозглашал законность брака Генриха с Анной Болейн, чье бракосочетание было секретно совершено в январе. В сентябре Анна Болейн родила Генриху дочь Елизавету. Елизавета была провозглашена наследницей престола вместо Марии (дочери Катерины Арагонской), которая теперь считалась незаконнорожденной.
Как и Катерина, Анна Болейн не смогла родить Генриху сына, и он вскоре потерял к ней интерес. В 1536 году после рождения мертвого мальчика она была арестована и обвинена в прелюбодеянии. Когда она была признана виновной, архиепископ Кранмер объявил их брак недействительным. В результате ее обезглавили 19 марта 1536 года. Через одиннадцать дней после ее казни король Генрих вступил в брак с Джейн Сеймур, которая была свидетельницей на свадьбе у Анны Болейн. Хот Кранмер был другом Анны Болейн, было очень опасно идти против тираничного монарха.
Джейн Сеймур выносила Генриху долгожданного сына Эдварда, который должен был стать королем Англии после смерти Генриха. Но после его рождения она жила только двенадцать дней и умерла 24 октября 1537 года.
Четвертой женой Генриха была Анна Клевская из влиятельной протестантской семьи из Германии. Они вступили в брак в 1540 году. Томас Кромвель, верховный министр короля, устроил этот брак, потому что он страшился католического альянса против Англии и хотел заручиться дипломатической поддержкой лютеран на континенте. Кромвель убедил Генриха, что Анна очень красивая, но когда тот увидел ее, понял, что был обманут. Кроме того, союз с протестантами раздражал его, так как он хотел утвердить католические принципы веры, поэтому немедленно настаивал на разводе. Архиепископ Кранмер по просьбе Генриха объявил брак недействительным. В это же время враги Кромвеля из консервативной партии, особенно Томас Ховард, Норфолка, воспользовались неприязнью Генриха к Кромвелю и убедили его, что Кромвель был предателем религии и короля. В результате Кромвель был арестован 10 июня, будучи обвинен в предательстве и ереси, обвинен без слушания дела и 28 июля 1540 года был обезглавлен в Лондоне.
Король вступил в брак с Катериной Ховард, племянницей Томаса Ховарда. В 1542 году, однако, она ему надоела, и он обвинил ее в нецеломудрии, имея в виду, что она была морально нечиста и нескромна. Архиепископ Кранмер играл ключевую роль в процессе против нее. Она была признана виновной в предъявленных ей обвинениях и в этом же году обезглавлена.
Последней женой Генриха, которая чудесным образом пережила его, была Катерина Парр. Ее величайшая заслуга та, что она убедила Генриха, дабы тот был более доброжелательным по отношению к своим дочерям: Марии и Елизавете. После смерти Генриха в 1547 году она вышла замуж за барона Сеймура Садели, брата Эдварда Сеймура, первого герцога Сомерсета. Она умерла при родах в 1548 году. Ни одна из последних трех жен Генриха не родила ему детей.
В политике архиепископ Кранмер допускал компромиссы, но при реформации церкви - никаких. Он был, возможно, самым ответственным человеком из всех, которые продвигали Реформацию в Англии. Он энергично работал, чтобы освободить церковь Англии от всех папских суеверий и поддерживал работу по переводу Библии на английский язык в 1537-1540 годах. В период с 1536 по 1540 годы он был занят закрытием всех монастырей в Англии. Конфисковав все их имущество в пользу правительства, он и другие мужи церкви работали над тем, чтобы средства пошли на помощь бедным и строительство школ, но Генрих пообещал отдать имения дворянам, которые окажут поддержку его политике. Когда Генрих утвердил свои "Шесть сагей закона" в 1539 году, Кранмер изо всех сил противостоял ему; в этом его поддерживали епископы Сарума, Ворчестера, Аила и Рочестера. Казнь лорда Кромвеля, доброго друга Кранмера, в 1540 году ошеломила его и значительно подавила протестантство. Произошли перемены в продвижении Реформации в Англии. И с этого времени до правления короля Эдварда VI против архиепископа Кранмера несколько раз выдвигали обвинение.
В 1544 году сгорел дворец архиепископа в Кантербере, и его зять вместе с другими людьми погиб в огне. Часто Бог такими бедствиями смиряет нас, и теперь Кранмер не мог более похвалиться своим великим счастьем, так как он терпел политические, религиозные и физические испытания. Стефан Гардинер, епископ Винчестера, и раньше выдвигал обвинения против Кранмера, а теперь обвинял его в ереси и доложил королю, что тот не должен терпеть в своем королевстве учение, противоречащее его "Шести статьям закона", учение, которое может вызвать те же волнения и беспорядки, что и учение Мартина Лютера в Германии. Однако король был другом Кранмера и дал ему, как знак своей защиты, свое кольцо с печатью.
Когда его привели на собор епископов в Лондоне, Кранмер показал им кольцо короля, что значило, что он находится под защитой короля. Собор пришел в замешательство, а когда они отправились к королю, чтобы обо всем доложить ему, тот не только заявил им, что архиепископ был среди тех, которые имели самое лучшее влияние на его королевство, но и строго упрекнул его обвинителей за их намеренно ложные обвинения, чтобы повредить его репутации.
Между Англией и Францией в это время был заключен мир, король Генрих VIII и французский король Генрих Великий были намерены отменить мессы в своих королевствах, а Кранмер работал над завершением великой работы Реформации. Но смерть Генриха VIII в 1546 году временно приостановила эту работу.
На коронации короля Эдварда VI архиепископ Кранмер произнес речь, которая навсегда увековечила память о нем своей чистотой, свободой и истиной. Вскоре после этого Эдвард поручил Кран меру продолжить его работу по отмене мессы во всех церковных служениях Англии. До того времени, как Эдвард стал королем, Кранмер, очевидно, не имел основательного знания по вопросу евхаристии, так как был согласен с папистами о реальном присутствии Христа в освященных хлебе и вине. Но, побеседовав с епископом Ридли, взял на себя обязательства по защите реформаторских доктрин в отношении евхаристии и эффективно отвергал заблуждение папистов, которые говорили, что принимающие причастие едят реальное тело Христа.
Во время правления Эдварда Кранмер трудился над славной Реформацией с неизменным рвением, даже болея жестокой лихорадкой в 1552 году, за исцеление от которой он возблагодарил Бога, чтобы он смог засвидетельствовать своей мученической смертью истину, семена которой усердно насаждал. Одна из его великих работ, выполненных во время правления короля Эдварда,- первая "Книга общих молитв",вышедшая в 1549 году, ее исправленное издание появилось в 1552 году, создан письменный труд о вероисповедании в 1553 году под названием "Сорок две статьи", основное полное изложение доктрин церкви Англии, в которых шла речь об оправдании верой. "Книга общих молитв" объясняла порядок поклонения в церквах Англии. Заслугой архиепископа Кранмера было устранение папских молитвенных книг на латыни и издание книги на английском языке в подражание примеру ранней церкви; книга, которая по своему содержанию была духовной и соответствовала Писанию, была инструментом к объединению церкви и государства. Новая книга содержала в себе описание ежедневных утренних и вечерних молитвенных служений, крещения, Господней вечери, служения конфирмации, бракосочетания, церковных обрядов над женщинами, посещения больных и погребения. В 1550 году в книгу было добавлено описание посвящения в духовный сан. Также благодаря Кранмеру Библия на английском языке была во всех приходских церквах Англии.
Перед самой смертью короля Эдварда в июле 1553 году Джон Дадли, герцог Нортумберлендский, убеждал его провозгласить леди Джейн Грей, невестку Дадли, наследницей престола. С этим согласился собор епископов и королевские советники, король утвердил это в своем завещании. Затем они послали за архиепископом Кранмером и просили его подписать завещание. Но он сказал, что это противоречит завещанию короля Генриха, которым он назначил Марию наследницей престола, сказав, что он подписал то завещание и не может подписать противоречащее ему. Далее он сказал, что не является ни для кого судьей, но ответственен только лишь перед своей совестью и не подпишет, не поговорив прежде с самим королем. Эдвард сказал, что дворяне и юристы посоветовали ему назвать леди Джейн его наследницей, и Кранмер с тревогой подписал завещание.
[Здесь мы опять видим компромисс, допущенный архиепископом Кранмером. Этот утвержденный дух ил и качество идти на компромиссы вскоре послужат причиной возникновения душевных и сердечных страданий. Возможно, в этом состоит урок для нас, когда мы идем на компромисс в малом - это, несомненно, приведет нас к компромиссу в главном].
Когда король Эдвард умер, архиепископ Кранмер остался незащищенным пред яростью врагов. Многие из тех, кто согласился с возведением леди Джейн Грей на престол, были прощены, отделавшись лишь только штрафом, за исключением герцога Нортумберлендского и герцога Суффолкского, которые были обезглавлены, а также архиепископа Кранмера. Его судил парламент и признал виновным в предательстве Хотя он хотел обратиться к королеве Марии за прощением, она отказалась встретиться с ним. Затем он послал смиренное прошение к ней, объясняя ей причину, почему он подписал завещание Эдварда в пользу леди Джейн, но на него не было никакого ответа. Королева Мария была ожесточена в отношении архиепископа Кранмера, который принимал участие в разводе Генриха с ее матерью, а так как она придерживалась папистских убеждений, то ее возмущало, что во время правления ее брага Кранмер заменил римскую католическую веру в Англии на протестантскую.
В самом начале 1554 года Кранмер написал письмо собору епископов, в котором умолял их получить для него прощение от королевы. Письмо было доставлено доктору Уестону, члену совета который прочитал его и возвратил Кранмеру. Вскоре после этого прошел слух, что архиепископ Кранмер вновь восстановил папскую мессу, чтобы снискать расположение королевы, но он публично отверг это обвинение и письменно подтвердил свои сорок два догмата веры. Мистер Скори, епископ Чичестера, прочитал это утверждение и спросил у архиепископа, можно ли ему взять копию этого утверждения. Скори затем передал эту копию одному своему другу, который сделал множество копий и распространил их. Вскоре каждый писец занимался изготовлением копий и продавал их. Некоторые из копий попали к членам епископского собора, и Кранмеру было приказано явиться к ним.
Когда он прибыл, личный епископ королевы спросил его: "Мой господин, везде распространены письма от твоего имени, в которых, кажется, говорится о том, что ты беспокоишься, чтобы месса снова была восстановлена. И я не сомневаюсь, что ты жалеешь о том, что это письмо попало за границу".
Кранмер ответил: "Я не отрицаю того, что я автор этого письма. Я думал о том, чтобы повесить его на входе в церковь Св. Павла и на дверях всех церквей в Лондоне с моей печатью на нем". Когда они увидели его твердость, они отпустили его.
Вскоре после этого он был арестован и заключен в лондонский Тауэр по обвинению в предательстве. Но так как королева оправдала всех обвиняемых в том же преступлении, она оправдала и его, но обвинила при этом в ереси, что понравилось архиепископу, потому что обвинение было предъявлено не только ему, но и Христу, не только королевой, но церковью. В марте 1554 года он из Тауэра был отправлен в Оксфордский университет с епископами Ридли и Лейтимером. В это время ему было около 65 лет.
После публичных дебатов в Оксфорде с докторами Оксфорда и Кембриджа епископы Кранмер, Ридли и Лейтимер были осуждены как еретики и переданы в руки мэра и шерифов Оксфорда. Но так как вынесенный приговор в ереси был незаконен из-за того, что власть папы не была восстановлена в Англии, в Рим была отправлена новая комиссия, и начался новый процесс по обвинению этих трех благочестивых мужей.
Во вторник 12 сентября 1555 года, за восемнадцать дней до церковного законного обвинения Ридли и Лейтимера, доктор Кранмер был доставлен в церковь Святой Марии, чтобы предстать пред новой комиссией, в которую входили представитель папы доктор Брукс и представители королевы доктора Стори и Мартин. Архиепископ признал авторитет докторов Стори и Мартина, но отказался предстать перед представителем римского папы. Это обидело епископа Брукса, который сказал Кранмеру, что беря во внимание должность представителя римского папы, он, Брукс, имеет такой же авторитет. Кранмер ответил, что он торжественно поклялся никогда не допустить признания авторитета епископа римского в королевстве Англии и по благодати Божией будет верен своей клятве. Поэтому он не поставит своей подписи, ни другого какого-либо знака, которые говорили бы о том, что он согласился с принятием такой власти.
В продолжение их длительного допроса ответы и замечания доктора Кранмера были настолько естественны и свободны, что в конце доктор Брукс сказал ему: "Мы прибыли сюда, чтобы допросить тебя, но я думаю, что это ты допрашивал нас".
Кранмеру безотлагательно приказали явиться к папе римскому в течение восьми дней, на что он ответил, что он поедет, если королева пошлет его и оплатит его дорогу, так как он теперь слишком беден, чтобы оплатить свою поездку. После этого его отправили назад в темницу. Через двадцать дней после этого, вопреки всем аргументам и правосудию, папа отправил письмо королеве, в котором приказал лишить Кранмера его архиепископского сана и всех причитающихся его положению символов. Поэтому 14 февраля 1556 года была назначена новая комиссия; Сирлби (или Сирлеби), епископ Аила, и Боннер, епископ Лондона, были назначены провести суд в церкви Христа в Оксфорде.
Боннер, который в течение нескольких лет уже был настроен против Кранмера, теперь с радостью желал увидеть его разжалование и унижение, и он первый зачитал обвинение против него:
"Этот человек всегда презирал святость папы и теперь судим им за это. Этот человек разрушил много церквей и теперь прибыл сюда, чтобы быть судимым в церкви. Этот человек осуждал благословенное причастие алтаря, а теперь он здесь, чтобы быть осужденным пред благословенным причастием, представленным над алтарем. Этот человек как Люцифер занял место Христа пред алтарем и судил других, а теперь он предстал пред алтарем, чтобы быть судимым самому".
Боннер вышел вперед со своей напыщенной речью, начиная каждое предложение словами "этот человек", пока, в конце концов, епископ Сирлби не дернул его за рукав, чтобы тот остановился, и позже за обедом сказал ему, что он нарушил свое обещание ему, так как искренне просил его обращаться к архиепископу с почтением.
Речь Боннера закончилась, они начали процесс по разжалованию архиепископа Кранмера. Вначале пытались забрать у Кранмера его епископский посох, который он крепко держал и отказывался отдать. Копируя Мартина Лютера, Кранмер вытащил письменное обращение из своего левого рукава, дал его им и сказал: "Я подаю апелляцию следующему всемирному Собору". В ответ Сирлви, епископ Аила, сказал ему: "Мой господин, мы проводим процесс против тебя".
Затем они накинули на него поношенные одежды, которые представляли одежду архиепископа, а после этого содрали с него эти одежды и его собственную мантию и одели на него поношенную и разорванную мантию прихожанина. Цирюльник затем состри! волосы на его голове, и Боннер грубо своими ногтями расцарапал его голову в том месте, где Кранмер был помазан елеем. В конце они одели ему на голову шапку горожанина и передали его в руки мирских властей. Все это Кранмер вынес молча и неподвижно. Когда они закончили, его вернули в темницу.
В течение последних трех лет пребывания доктора Крамера в заключении по отношению к нему допускалась крайняя жестокость, потому что, будучи архиепископом, он заимел множество врагов-папистов, но суровое обращение способствовало лишь еще большему его убеждению в своих взглядах. Поэтому его враги теперь избрали другой курс и перевели его из темницы в дом настоятеля церкви Христа, где к нему относились с потворством и потаканием. Это отношение настолько отличалось от его положения в заключении, что он отбросил всяческую осторожность. Возможно, из-за того, что он обладал открытым, великодушным характером, его гораздо легче было соблазнить добрым отношением, что не могли сделать цепи и пытки. Как часто сатана, когда видит, что один из его планов провалился, готовит другой, более искусный, и что может быть более соблазнительным, чем улыбки и дружественное отношение после стольких лет ненависти и обвинений?
Так произошло и с Кранмером. Его враги пообещали ему его прежнюю славу и положение, благорасположение королевы, если он только лишь отречется, и все это было предложено перед угрозой казни через сожжение. Кранмер начал размышлять, что он мог бы иметь не только жизнь, но и восстановиться в своем былом положении архиепископа, а также о том, что нет ничего в этом королевстве, что королева не могла бы с легкостью дать ему, были бы это богатства или титулы. Но если он откажется, у него не будет ни здоровья, ни прощения, потому как королева решила, что либо Кранмер будет католиком, либо Кранмера не будет вообще.
Чтобы его выбор измены был менее болезненным, его искусители вначале предложили ему документ, в котором стандартными терминами описывались совсем незначительные вещи, поэтому Кранмер добровольно подписал его. После первого шага второй оказался еще легче, поэтому, когда ему дали подписать еще пять следующих документов, каждый из которых подробно объяснял изложенное в предыдущем, он подписал каждый из них, и с каждым разом ему становилось все легче и легче подписывать. В конце концов, когда они положили пред ним документ об отречении, то есть то, чего они действительно добивались от него, он, благодаря своей новоприобретенной привычке подписывать, подписал и его. Вот он:
"Я, Томас Кранмер, в пропилом архиепископ Кантерберский, отрекаюсь, ненавижу и питаю отвращение ко всем ересям и ошибкам Лютера и Цвингли и ко всем другим учениям, которые противоречат здравым и истинным доктринам. И я верю всем своим сердцем и исповедую моими устами, что есть только одна святая католическая церковь, без которой нет спасения. Следовательно, я признаю епископа Рима верховным главой всей земли, которого я также признаю главным епископом, папой и наместником Христа, которому все христиане должны подчиняться.
Что касается причастия, я верю и прославляю в причастии алтаря тело и кровь Христа, которое истинно представлено в форме хлеба и вина; хлеба, который благодаря могущественной силе Бога превратился в тело Спасителя нашего Иисуса Христа, и вина, превратившегося в Его кровь. Я верю также и в другие шесть таинств (подобных этому) и поддерживаю так же, как и всемирная Церковь, верю суду и определениям церкви римской.
Также я верю в существование чистилища, где отошедшие души претерпевают наказание в течение определенного времени, о которых церковь благочестиво и благотворно возносит молитвы, а также славу святым, и молюсь им.
В завершение я открыто заявляю, что я не верю ничему иному, что отличается от учения и понимания католической церкви и церкви римской. Я сожалею о том, что я когда-то понимал или учил иному. Я умоляю всемогущего Бога, чтобы Он по Своей милости снизошел и простил меня за все огорчение, принесенное мной Ему и Его церкви, а также я желаю и прошу всех христиан молиться за меня.
Всех, кого я ввел в заблуждение моим примером или моими доктринами, я прошу во имя крови Иисуса Христа вернуться в единую церковь, чтобы мы были единомысленны, безо всяких расколов и разделений.
В заключение я подчиняю себя католической церкви Христа и ее верховной главе, maким образом, я подчиняю себя величайшим Филиппу и Марии, королю и королеве королевства Англии, и так далее, всем другим их законам и предписаниям, обязуясь быть всегда готовым подчиняться им как верный слуга. Бог свидетель, что я подписал это не из-за желания угодить или из-за страха перед кем-то, но добровольно, руководствуясь своей совестью, для наставления другим".
Апостол Павел писал: "Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:12), и это было падение на самом деле. Паписты радовались своей победе, а все истинные христиане были опечалены своим поражением. Рим получил, что хотел, и об отречении Кранмера немедленно напечатали и распространили повсюду, чтобы произвести на изумленных протестантов максимальный эффект. Но Бог вскоре продолжил свою работу против замыслов папистов, которые неутомимо продолжали преследовать Кранмера. Все это время Кранмер не был уверен, будет ли он жить, хотя епископы пообещали ему жизнь.
Тем временем королева, горя мщением, хотя и приняла с радостью его отречение, совсем не собиралась отказываться от намерения убить Кранмера. Кранмер в это время переносил страдания из-за своей виновной совести. Любовь к жизни и страх пред болью и смертью заставили его отречься, но теперь, видя радость каждою паписта и презрение каждого евангельского христианина, он чувствовал, как все это давило на него с огромной силой и болью. С одной стороны была хвала, с другой презрение, но отовсюду опасность, он не мог ни честно умереть, ни нечестно жить.
Испивши в полной мере крови Кранмера, королева написала доктору Поле [или Коле] и приказала ему подготовить погребальную церемонию для Кранмера, которая должна была пройти в церкви Св. Марии в Оксфорде 21 марта перед самым его сожжением. Кранмер не был осведомлен об этом до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Вскоре лорд Уильям Само, лорд Чандос, сэр Томас Бриджес и сэр Джон Браун вместе с другими почитаемыми людьми и судьями получили приказ от королевы прибыть в Оксфорд в этот же день со своими слугами и подчиненными, чтобы предотвратить любые волнения, которые могла вызвать смерть Кранмера.
Доктор Поле посетил Крацмера накануне казни и спросил его, продолжает ли он придерживаться доктрин римской католической веры. Кранмер ответил, что по благодати Божией он с каждым днем утверждается все больше и больше в католической вере. На следующее утро 21 марта 1556 года Поле снова посетил его и спросил, есть ли у него деньги, а когда Кранмер сказал, что у него нет, тот дал ему пятнадцать крон, чтобы раздать нищим, и увещевал Кран мера твердо держаться его веры. Несомненно, Кранмер теперь уже начал подозревать, что происходит, и начал готовить себя.
Около девяти часов утра епископ Боннер и другие уполномоченные королевы и шерифы вывели Кранмера из темницы Бокардо и повели в церковь Св. Марии. Он был одет в разорванные грязные одежды, которые они надели на него во время разжалования, и его вид потряс многих, и многие были опечалены. Церковь Св. Марии была наполнена радостными римскими католиками и печальными протестантами, которые все вместе ожидали услышать причины его отречения. Его посадили впереди церкви перед кафедрой на низком, потертом помосте. Затем он стал на колени, поднял лицо к небу и горячо помолился Богу.
В своей проповеди доктор Поле сказал, что архиепископ Кранмер совершил отвратительные преступления и многих ввел в заблуждение и что его обращение назад к истинной церкви было, несомненно, работой всемогущего Бога. В конце своей проповеди он увещевал Кранмера хорошо принять свою смерть и убеждал его, что умирающим в Его вере Бог либо ослабит ярость пламени, либо же даст силы все перенести. Эти слова были, возможно, первым утверждением для Кранмера, что его собирались сжечь, хотя он и отрекся. Поле затем попросил архиепископа подтвердить свое обращение и сказал народу: "Братья, чтобы никто из вас не сомневался в искренности обращения этого человека, вы услышите его". Затем он повернулся к Кранмеру и сказал: "Господин Кранмер, заявите открыто о вашей вере, чтобы все могли увидеть, что вы на самом деле католик".
"Я сделаю это",- сказал архиепископ и затем попросил народ молиться за него, сказавши, что он совершил множество тяжелых грехов, но был среди них один ужасный грех, который тяжелым грузом лежит на нем, и он хотел бы коротко рассказать об этом.
Все время, когда он говорил, Кранмер горько плакал, часто поднимая глаза и руки к небу, а затем, опуская руки, как если бы он не был достоин прославлять Бога или даже жить. Перед тем как начать говорить, он упал на колени и излил боль своей измученной души:
"О небесный Отец! О Сын Божий, Искупитель мира! О Дух Святой, третья личность единого Бога! Будь милостив ко мне, самому презренному трусу и несчастному грешнику. Я согрешил против неба и земли так, как не может изъяснить язык. Куда пойду я и куда скроюсь ? К небу мне стыдно поднять мои глаза, и на земле я не найду места, где мне скрыться. Потому к Тебе, о Господи, я прибегаю. Пред Тобой я смиряю себя, говоря, о Господи, мой Бог, мои грехи велики, но будь милостив ко мне по Твоей великой милости. Великая тайна: Бог стал человеком и не совершил никакого греха. Ты отдал своего Сына, о небесный Отец, на смерть не только за маленькие грехи, но за все величайшие грехи мира, чтобы грешники могли обратиться к Тебе от всего своего сердца, так как и я сейчас. Поэтому будь милостив ко мне, о Боже, Который всегда был милостивым. Будь милостив ко мне, о Господи, ибо велика Твоя милость. Я не прошу ничего ради себя, но ради Твоего имени, чтобы оно было прославлено ради Твоего дорогого Сына, ради Иисуса Христа. Да будет, о Отец небесный, прославлено Твое имя".
Он молился многими другими хорошими словами. Затем он поднялся и сказал, что хочет дать им некоторое благочестивое увещевание, которым Бог будет прославлен, а они укрепятся в своей вере. Он долго говорил об опасности любить мир, о подчинении их правилам, о любви друг ко другу и о том, чтобы богатые давали бедным. Затем он процитировал первые три стиха из пятой главы Послания Иакова, коротко объяснил их и сказал:
"Я подошел к концу моей жизни, когда оценивается вся моя прошедшая жизнь и будущая, жить ли мне с моим Господом Христом вовеки в радости или же пребывать в вечных муках с нечестивыми в аду. Так как я сейчас вижу небо, готовое принять меня, или же ад, готовый поглотить меня, я должен провозгласить мою истинную веру и то, во что я верю, не скрывая ничего, потому что сейчас не время скрывать сказанное или написанное мною в прошлом.
Во-первых, я верю в Бога, всемогущего Отца, создателя неба и земли. И я верю каждому слову и всем заповедям, которым учил наш Спаситель Иисус Христос, Его апостолы и пророки в Новом и Ветхом Заветах.
А теперь я подошел к великим вещам, которые сильно тревожат мою совесть, больше, чем когда-либо сделанное мною или сказанное мною во всей моей жизни, и это есть распространение написанного мной, которое противоречит истине и от которого я сейчас отказываюсь и отрекаюсь. Эти вещи были написаны моей собственной рукой, и они противоречат истине, в которую я верю в своем сердце, написаны под страхом смерти, чтобы спасти свою жизнь, если бы это было возможно. К этому относятся все документы и бумаги, которые я написал или подписал своей собственной рукой после моего разжалования, в которых содержится множество ложных утверждений.
А так как я своей собственной рукой согрешил и написал противное моему сердцу, моя рука первой должна быть наказана, поэтому, когда вспыхнет пламя, она должна сгореть первой.
Что касается папы, я отвергаю его, как врага Христова и антихриста, со всеми его ложными доктринами".
Когда он закончил свое неожиданное заявление, вся церковь пришла в изумление, шок и негодование. Как Самсон, Кранмер уничтожил больше врагов своей смертью, чем за всю свою жизнь. В церкви зазвучали голоса протеста, и когда он попытался говорить о причастии и папстве, некоторые из них закричали, завопили и запричитали, особенно же Поле, который кричал: "Закройте еретику рот и уведите его!" Несколько монахов грубо стащили Крапмерас платформы и повели к месту сожжения, оскорбляя его и насмехаясь над ним по дороге к месту, где пять месяцев назад были сожжены Николас Ридли и Хью Лейтимер. Архиепископ не отвечал на их обвинения и оскорбления, но обращался к народу, ободряя их держаться веры во Христа.
На месте сожжения он преклонил колени и помолился, затем поднялся, снял свою одежду, оставшись только лишь в белье, и спокойно стоял, пока железной цепью его привязывали к столбу. Вокруг него разложили солому, а сверху положили хворост. Двое монахов, те же самые, которые когда-то убедили его отречься, снова пытались уговорить его, но теперь он был тверд и непоколебим в своей вере во Христа и Его Слово. И они зажгли пламя.
Когда пламя полыхало вокруг него, этот истинный человек Божий, который однажды ослабел, но затем славно обратился снова к истине, исполнил то, что он сам определил для себя: он простер свою правую руку и держал ее в огне, твердо и непоколебимо, до тех пор, пока она не почернела как уголь. Когда она горела, он часто повторял: "Это недостойная правая рука".
Казалось, что боль и смерть ничего не значили для него, и его тело оставалось неподвижным в огне у столба, к которому он был привязан. Насколько позволял ему голос, он повторял: "Это недостойная правая рука", а также сказанное мучеником Стефаном: "Господь Иисус, прими мой дух". Когда пламя бушевало вокруг него, почти скрывши его в своей ярости, он испустил дух и встретил своего Господа.
